Оба бронепоезда также рассредоточивались по полуострову — один должен был находиться в центральной части Крыма, а другой — в южной.
Черноморский флот должен был собственными силами оборонять свою главную базу — Севастополь — «от возможных действий противника с суши, моря и воздуха», а также «не допускать подхода десантов к Крымскому полуострову». Помимо этого, флот должен был совместно с армейскими частями удерживать Тендровскую косу и уничтожать огнем корабельной артиллерии силы противника «перед передним краем Перекопских и Чонгарских позиций, обороняемых 9-м корпусом». Береговой же артиллерии надлежало «в тесном взаимодействии с сухопутными частями отражать попытки непосредственной высадки десантов противника» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 1).
Таким образом, план не определял возможное направление главного удара противника, а являлся попыткой обороны растопыренными пальцами, стараясь обеспечить войскам армии возможность среагировать на удар, наносимый с любого направления.
Выделенный для обороны северной части Крыма 9-й корпус также не имел возможности сконцентрировать большую часть своих сил на ожидаемом направлении главного удара. Очередным приказом Кузнецова, несмотря на то что штаб армии признавал, что «неготовность обороны Крыма с севера — это опасная угроза срыва плана армии», корпусу предписывалось распределить все дивизии по перешейкам и Евпаторийскому полуострову.
В итоге три дивизии 9-го корпуса были выдвинуты на север: 276-я дивизия генерал-майора Савинова — на Чонгарский полуостров и Арабатскую стрелку, 106-я растянулась на 70 километров по южному берегу Сиваша, 156-я — на Перекопские позиции. Три кавалерийские дивизии — 48-я под командованием генерал-майора Аверкина, 42-я полковника Глаголева и 40-я полковника Кудюрова — имели противодесантные задачи; 271-я стрелковая дивизия полковника Титова осуществляла противодесантную оборону в районе Симферополя; четыре сформированные в Крыму дивизии, получившие 19 сентября общеармейские номера, — 172-я полковника Торопцева, 184-я полковника Абрамова, 320-я полковника Виноградова, 321-я полковника Алиева, — ставились на оборону побережья.
В результате, несмотря на то что численность 51-й отдельной армии к середине сентября составляла свыше 95 тысяч человек, север Крыма от вторжения с материка прикрывало не более 30 тысяч человек, а на самом Перекопе имелось не более 7 тысяч активных штыков. На оборону побережья же выделялись соединения, насчитывавшие более 40 тысяч человек. И еще более 25 тысяч бойцов находились во внутренней части полуострова. При этом войска 51-й армии лишались главного преимущества обороняющейся стороны — возможности сконцентрировать силы и средства за подготовленными оборонительными рубежами.
Положение усугублялось недостатком орудий и других видов тяжелого вооружения. Всю имеющуюся противотанковую и полковую артиллерию, а также часть дивизионной предписывалось устанавливать поорудийно с глубоким эшелонированием.
Из-за недостатка артиллерии частям предписывалось «подготовить по всему фронту обороны плотный пулеметный и минометный огонь. С учетом основных направлений, на острова, полуострова выдвинуть отдельные пулеметы для кинжального действия во фланг противнику, откуда бы он ни появился». Огонь же имевшейся артиллерии надлежало «организовать так, чтобы маневрировать сильным огневым нападением по скоплениям врага». То есть каждая группа орудий должна была прикрывать сразу несколько направлений, что делало невозможным их прикрытие артогнем в случаях, когда противник атаковал с нескольких направлений сразу.
Ввиду нехватки средств связи штабы частей и соединений должны были расположиться «ближе к войскам, зарыться глубоко в землю и искусно замаскироваться» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 14).
Недостаток вооружения и сил планировалось компенсировать волей к победе и решимостью обороняться до конца. 18 августа командующий армией прямо предупредил командование корпуса и входящих в него дивизий: «Все должны знать, что занятые нами позиции должны быть удержаны во что бы то ни стало. На подступах к этим позициям враг должен быть уничтожен. Приказа об отступлении не будет» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 15).
Бойцы должны были уничтожать танки противника гранатами и бутылками с горючей смесью. Ввиду того, что не хватало не только артиллерии и снарядов, но и боеприпасов к стрелковому оружию, все бойцы должны были «не делать ни одного лишнего выстрела, разумно расходовать каждый патрон». В качестве крайнего средства планировалось прибегать к штыковым атакам. Для этого надлежало обучить каждого бойца штыковым ударам. При этом командование армии, очевидно, возлагавшее на этот способ боя большие надежды, сочло необходимым напомнить о его эффективности: «Всем знать, что немцы боятся нашей штыковой атаки. Не было еще за всю войну ни одного факта, чтобы враг принял нашу штыковую атаку. Враг от нашего штыка в панике бежит».
Каждое подразделение должно было максимально зарыться в землю для защиты от огня противника. Для этого весь личный состав должен был «непрерывно строить окопы, искусно их маскируя». При этом каждое подразделение должно было соорудить еще и ложные позиции для отвлечения огня противника.
Сами позиции оборудовались для круговой обороны. При этом бойцы должны были «не бояться обхода и охвата врага, а упорно удерживать свою позицию. Бойцам знать, что прорвавшийся враг будет уничтожен контрударом наших сильных резервов».
Строительство обороны командующий почему-то решил начать снизу: «Каждый командир роты, батальона, полка, дивизии должны немедленно разработать планы обороны».
Также большие надежды командование армии возлагало на раннее обнаружение противника, для чего требовало: «По обстановке на фронте выдвинуть вперед сильное охранение и разведку.
Установить точно по местности движение колонн противника и немедленно донести для направления по врагу удара наших ВВС» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 16).
Но даже в таком виде план вызвал возражения у Ставки. После получения копии приказа, 21 августа Кузнецову позвонил Шапошников и поинтересовался, целесообразно ли снимать на Перекоп 156-ю СД с Керченского полуострова и 106-ю СД с Евпаторийского сектора? Маршал сказал, что ему «не совсем понятна сложная перегруппировка войск в связи с обороной Перекопа и вызывает беспокойство ослабление обороны Крымского побережья». В конце концов Шапошников прямо спросил, «кем сейчас обороняется Крымское побережье?», намекая на директиву Ставки от 14 августа, обязывающую 51-ю армию «не допустить врага на территорию Крымского полуострова с суши, с моря и воздуха». На это Кузнецов ответил, что «до тех пор, пока Черноморский флот не потерял своего положения на море, противник внезапно появиться на побережье не сможет». Это также не противоречило директиве, предполагавшей «действиями Черноморского флота воспретить подход и высадку на Крымский полуостров десантов противника».
Шапошников согласился с доводами Кузнецова, и вопрос о целесообразности переброски этих дивизий был снят. Но план Кузнецова выглядел чрезмерным только с позиций перманентной десантобоязни, по-прежнему господствовавшей в Ставке и Генеральном штабе.
