— И он поверит? — скептически хмыкнула Аэлина. — С чего бы мне пить настойку, да ещё и перепутать бутылочки?
— Так, для мелодичности голоса же!
— Я такая дура?
— Не больше, чем все женщины, — пожал плечами маг. — Впрочем, именно ты умеешь удивить. Но настоятельно рекомендую свою роль выдержать до конца: мило улыбаться, хлопать ресницами, краснеть, смущаться и изображать влюблённую в герцога дурочку. Надеюсь, пользоваться столовыми приборами ты умеешь!
Лина вскинула голову, с возмущением глядя на мага.
— Хорошо, что женщин не обучают магии, — пробормотал тот, поёжившись. — Если бы ты владела своим даром, я бы, наверное, уже вылетал наружу сквозь дыру в стене. Что я такого сказал? Тебе идти на обед к императору, откуда мне знать, может быть ты не знаешь, что для каждого кушанья свои приборы.
— Я знаю, — с достоинством ответила девушка. — И не путаю ни вилки, ни ложки.
— Это радует, одной заботой меньше.
— Но, всё-таки, почему девушек не обучают пользоваться даром?
— Было бы одарённых больше, можно было бы позволять девушкам учиться и, только потом, выходить замуж. Но в теперешних условиях терять время, в течение которого можно родить дитя, на учебу — непозволительная роскошь!
— Но, девушки могли бы учиться уже после рождения ребенка, — возразила Лина. — Тем более, его у неё всё равно, отнимут. Чем ей заниматься?
— Вынашивать следующего! Наряжаться, украшать себя, стараться понравиться мужу, наконец. Потом, магически одаренная жена, умеющая пользоваться своим даром — это большая головная боль для мужа. Зачем ему это в своём доме?
— Но Единый даёт дар не просто так, — прошептала девушка. — Не только для производства следующего поколения магов! Наверняка, ему было бы приятно, если бы одарённые учились пользоваться его подарком.
— Не знаю, так глубоко никто не заглядывает. У тебя два часа на ванну и завтрак. Потом прибудет мэтр Шус, и тебя начнут одевать.
Волновалась ли Аэлина?
Да, конечно — всё-таки, императорская чета!
Хорошо, что маг придумал, как объяснить её немоту, от переживаний она могла бы ляпнуть что-нибудь лишнее.
Парикмахер придирчиво окинул взглядом её прическу и удовлетворённо кивнул.
— Миледи, всё готово, можете вставать.
Лина с любопытством повернулась к зеркалу и ахнула — на неё смотрела поразительная красавица.
Высокая причёска оставляла открытой шею и очень ей шла.
Лина с интересом вглядывалась в себя, новую — у неё такие выразительные глаза? И — небольшой, чуть вздернутый носик? А губы — такие пухлые и яркие? Надо же, как сильно меняет впечатление причёска и красивый наряд!
Платье, насыщенного бирюзового цвета, выгодно подчеркивало её фигуру, делая акцент на стройности и изяществе.
Лина повертелась — вот такой её увидят Их императорские величества.
А, как она будет выглядеть в глазах герцога?
Девушка повернулась к невозмутимо стоящему у окна магу и вопросительно подняла брови.
Маг усмехнулся, догадавшись, о чём хочет спросить его подопечная, и отослал прислугу.
— Хочешь посмотреть, какая на тебе будет иллюзия?
Лина кивнула.
— Хорошо. Закрой глаза.
По телу пробежали прохладные волны, и девушка поёжилась.
— Смотри.
Из зеркала на неё смотрела она — и не она. Цвет волос на пару тонов темнее, глаза не карие, как у неё, а голубые. Нос прямой, рот чуть больше. Но, тем не менее, она на себя осталась похожа.
— Но он же меня узнает! — ахнула девушка.
— Нет, узнать — не узнает, — уверенно ответил Огаст. — Сильно менять облик нельзя, ведь император запомнит тебя такой. К примеру, в разговоре императрица проговорится, что у невесты Д*Арси — темные волосы. Его величество будет удивлён, он — довольно наблюдателен, и шатенку с блондинкой не перепутает. Вытаскивать информацию он умеет отлично, и быстро выяснит, что они с Её величеством видели разных девушек. Поэтому, ты останешься похожа на себя, но так, будто вы — дальние родственницы.
— А Её величество? Разве она не может видеть сквозь мороки?
— Нет, только сам император.
— Понятно. Но герцог может обратить внимание, что пятая дочь младшего служителя похожа на его… пропажу.
— Пусть. Более того, я ему на это укажу, чтобы он не навыдумывал себе что-то лишнее. Пойдем, пора представить тебя Стефану.
Лина вздрогнула и закусила губу.
Огаст покачал головой и осторожно прикоснулся к её руке:
— Ани, что ты знаешь о мужчинах?
— В каком смысле? — растерялась девушка.
— Когда ты закусываешь губку, то у каждого здорового мужчины, который это видит, происходит определённая… м-мм… реакция организма. Ради собственной безопасности, постарайся так не делать на людях.
— Не закусывать губу?
— Да. А ещё — не облизывать их.
Аэлина посмотрела на мага с удивлением — какая странная просьба! Что за реакция здоровых мужчин на безобидное действие? У нездоровых реакции нет или она другая? Надо будет позже кого-нибудь расспросить об этом.
Между тем, маг протянул ей руку и проговорил:
— Помни, целитель запретил тебе разговаривать. Слушай меня, следи за мной, но сама молчи. И запоминай, чтобы не высказывать удивления. На обеде веди себя скромно, смущайся и красней, ешь мало и не вздумай шарахаться, когда герцог будет предлагать тебе свою руку. Помни, император уверен: вы — жених и невеста.
— Что мне делать, если Его величество спросит, почему я отказала герцогу в Храме?
— Ты же не можешь говорить, он не будет настаивать.
— Вы уверены?
— Да.
Лина опять пожала плечами: сама она уверенности Огаста не разделяла. Всё-таки, это император! Он может приказать, и она будет вынуждена отвечать. Ладно, понадеемся на лучшее.
Следуя за магом, она шагнула в портал и вышла в большой гостиной.
И тихо ахнула — прямо напротив неё стоял герцог.
Заложив руки за спину, мужчина пристально рассматривал её лицо. Настолько пристально, что Лине показалось — она почувствовала прикосновения к коже.
— Стефан, не пугай девочку, — вполголоса проговорил Огаст. — Видишь, она тебя боится.
— Я настолько некрасив, что вам неприятно смотреть? — вздернул бровь герцог, обращаясь к Лине.
Девушка кивнула и тут же торопливо замотала головой.
— Так да? Или — нет?
Девушка насупилась и покачала головой — пусть думает, что хочет.
