Что следует из этого сравнения документов? Какие выводы напрашиваются из всего вышесказанного, помимо бесспорного вывода о повсеместном и широко распространенном преувеличении потерь врага? Из этих данных совершенно ясно следует, что эффективность огня наших частей по противнику в целом и по его танкам в частности была весьма низкой, но при этом советское командование ошибочно считало ее очень высокой! (Стоит ли удивляться, что после войны в многочисленных мемуарах их авторы без тени сомнения «накладывали» перед читателями просто невероятные горы вражеских трупов и циклопические кучи его уничтоженной техники! Яркий пример тому — книга В. Яцкевича, который в деталях и подробностях, с невероятной «точностью» подсчетов, расписывал читателям уничтожение под Касторным такого количества немецких танков, которого у врага там даже изначально не было.)
В оперсводке штаба 284 сд за 29 июня приведены точные данные по наличию снарядов в артчастях касторненской группировки наших войск. Большая часть этих снарядов была расстреляна уже в первый день боя. По врагу вели огонь тяжелая артиллерия, минометные батареи, стрелковые подразделения, десятки противотанковых орудий и несколько сотен противотанковых ружей. И тем не менее противник потерял всего 65 солдат и офицеров и 16 вышедших из строя танков.
Этот факт также прямо говорит о том, что немецкое командование на всех уровнях берегло и людей, и технику и не бросало их в бой без тщательной предварительной разведки, рекогносцировки, организации связи и взаимодействия родов войск, чтобы по возможности уменьшить воздействие на них советских огневых средств (особенно противотанковых) и снизить эффективность последних их целенаправленным подавлением на поле боя.
Иными словами, противник был не настолько глупым, чтобы бездумно гнать свою пехоту и танки в неподготовленные лобовые атаки, как это можно представить себе при прочтении мемуаров и статей о боях за Касторное, а действовал продуманно, осторожно, опираясь на полученный ранее богатый боевой опыт. Чего, увы, нельзя сказать про советских бойцов, командиров и политработников, подавляющее большинство из которых вступило в бой впервые.
Точные потери 119 сбр и 284 сд в бою 1 июля не представляется возможным назвать. И дело тут не только и не столько в том, что оперативные документы этих частей за тот период не сохранились (о своеобразии имеющихся документов 284 сд речь пойдет дальше), сколько в том, что командование этих частей к исходу 1 июля не знало точных данных о своих потерях, да и в последующие дни знало их весьма приблизительно.
Первый день боев за Касторное закончился. В ночь на 2 июля к занятому ударными частями 9 тд району подтянулась отставшая днем артиллерия, грузовики подвезли в подразделения боеприпасы, танки были отведены в тыл и заправлены горючим. На рассвете дивизия должна была продолжить выполнение поставленной перед ней задачи.
2 июля 1942 года
Помимо прибывших под Касторное еще 1 июля истребительных артиллерийских бригад 2 ид, к флангам 284 сд 2 июля отошли остатки 111 (южнее Касторного) и 119 сбр (севернее Касторного), которые тоже распоряжением ВПУ Брянского фронта вошли в подчинение Батюка. (Из «информации об обстановке» штаба Брянского фронта на 19:00 1 июля следует, что 111 сбр получила приказ о занятии обороны южнее рубежа 284 сд и от комдива 284 сд
[109].) Взаимодействовать с 284 сд должна была и 14 тбр, которая после боев в районе деревень Платовец и Вознесенка прибыла в Никольско-Ключевскую. Северо-западнее Касторного оставался в ожидании подвоза боеприпасов 1109 пап РГК, тоже подчиненный в оперативном отношении комдиву 284 сд, там же находился и 19 гв. ап, приданный 284 сд еще до боя. Наконец, в распоряжение командира 284 сд утром 2 июля прибыл резервный 1244 иптап 40 А — 20 «сорокапяток»
[110].
Казалось бы, все эти собранные под единым командованием части могли составить сильную войсковую группировку, способную успешно противостоять рвущемуся вперед противнику и нанести поражение его подвижным группировкам. Однако похоже, что комдив 284 сд подполковник Батюк не был готов к неожиданно «свалившейся» на него роли главнокомандующего большой, но разношерстной группировкой и воспринимал все ее разнообразные и частью уже сильно потрепанные полки и бригады не как усиление своей дивизии, а как нежелательную обузу, от которой ему было мало проку.
Командовать лишь своей дивизией ему было сподручнее (хотя перед боем он не был уверен и в ней), а тут — совершенно неизвестные ему части, незнакомые командиры, которым он должен был теперь отдавать какие-то распоряжения, организовывать между ними взаимодействие, возлагать на себя общее руководство ими и… ответственность за них. К тому же отступающие после боев части явно не вызывали у него доверия, а беспорядочный отход разрозненных групп бойцов и командиров через боевые порядки 284 сд накануне боя, свидетелем чему Батюк был лично, еще больше убеждал его в низкой боеспособности отступавших войск.
Очевидно поэтому, лишь формально оказавшись главнокомандующим всей касторненской группировкой войск, Батюк и свои новые обязанности выполнял тоже весьма формально, ограничившись постановкой приданным и подчиненным частям общих задач на оборону. При этом, как можно понять из документов, он не организовал совместного обсуждения с подчиненными командирами предстоящих действий, не довел до них свой замысел боя и взаимодействия различных частей, не занялся вопросами обеспечения «сборной» группировки необходимым снабжением.
Неудивительно, что, едва «организовавшись», внушительная группировка войск под Касторным начала тут же таять. Еще 1 июля стоявший в Богородицкое без боеприпасов 1109 ап РГК переправился на восточный берег Олыма и занял позиции в районе деревни Знамя Архангельское в 5 км северо-восточнее Касторного (при согласовании с начартом 284 сд район сосредоточения полка был назначен в деревне 3-я Успенка, ближе к реке Олым, но командование полка тихо нарушило договоренность и, явно перестраховавшись, отвело полк подальше от передовой). 2 июля, так и не дождавшись боеприпасов, командир полка прибыл в ВПУ Брянского фронта в Касторное для выяснения обстановки и получил указание «полк сосредоточить в районе станции Нижнедевицк, установить связь с командиром 17 ТК и совместно с ним действовать»
[111]. Так, не сделав ни одного выстрела под Касторным, 1109 пап РГК ушел отсюда на восток. Вместе с 1109 ап комдив 284 сд отправил на восток и 525 ап 40 А
[112].
1 июля ушел из-под Касторного и 297 ап 121 сд (хотя формально он не был подчинен командиру 284 сд)
[113]. 19 гв. ап в ходе боя 1 июля израсходовал все 152-мм боеприпасы (то есть, согласно оперсводке 284 сд, три боекомплекта — почти 900 снарядов! Вспомнив при этом реально нанесенные противнику потери 1 июля, число участвовавших в бою наших частей и количество израсходованных боеприпасов, приходится констатировать, что эффективность стрельбы полка, очевидно, была весьма низкой) и по указанию Батюка был отведен в тыл «с целью сохранения матчасти»
[114].
