Купили мы дом в два уровня, но немного углубленный в землю, так что от входа надо было немного спуститься вниз, на нижний этаж, либо немного подняться, на второй.
Сегодня средний американский дом чаще всего имеет два этажа (без учета подвала). Размер дома оценивают чаще по количеству спален, а не площади в квадратных футах. В частности, Все комнаты в нашем доме были довольно небольшие. В нашем доме их было три на верхнем этаже и две на нижнем.
На втором этаже находились также так называемые «общие» комнаты: гостиная, кухня, столовая. На нижнем одну из двух спален мы назначили вначале как детскую, а когда ребята подросли и перестали приезжать с ночевкой, образовали мой кабинет. Юра работал из дома и вторая из нижних спален всегда была его кабинетом.
И еще внизу располагалась так называемая «family room», комната для сбора семьи. Она бывает не во всех домах, но в нашем была такой огромной, что в одном углу стоял большой телевизор, окруженный диванами, а в другом – keyboard, на котором играли такие музыкально образованные гости, как наш сотрудник Толя Колесниченко или Люся Людковская. Вдали от посадочных мест располагался еще и бильярд, который как-то привез Миша, чтобы развлечь детей, которые должны были прийти к Бене с ночевкой (важная черта американской жизни детей – sleepover, когда дети, с разрешения родителей, приходят, или их привозят, в гости с ночевкой, чтобы легально не спать ночью и баловаться).
Самым большим подарком в этом доме, который вскоре стал очень любимым, была так называемая «солнечная комната», по сути застекленная веранда, которую спустя несколько лет мы по совету Хорста, отца Вероники, оборудовали маленьким японским кондиционером, который не только нагревал ее в зимние встречи, что мы делали прежде с помощью масляных нагревателей, но и быстро охлаждал в солнечные летние дни, чего до этого невозможно было достичь.
В результате стало возможным собирать «парти» и зимой и летом.
Две комнаты выделили Вале. Она регулярно приезжала к нам из Чикаго в пятницу до конца воскресенья (традиция, которая никогда не нарушалась). Одну из верхних комнат еще до ее приезда в Америку оборудовали спальным гарнитуром, а другую, с выстроенными по стенам книжными шкафами, назвали библиотекой, поставили там ноутбук и фактически оснастили как Валин кабинет.
В целом, малоэтажные американские дома лишены архитектурных излишеств и строятся быстро и хлипко, как строили Ниф-Ниф и Нуф-Нуф. Однако внутри находятся управляемые нагревательная печь и кондиционер, можно облицевать дом кирпичом и поставить трехслойные окна – получается достаточно тепло и комфортно.
Миша с семьей, а иногда только его дети, которых мы забирали на выходные, действительно относительно часто навещали нас, пока Миша с Вероникой не купили свой дом в городке Бёр Ридж на юго-западе Чикаго.
Я, как было и на нашей поздно приобретенной даче в России, с энтузиазмом кинулась осваивать «землю». Визитная карточка американского домовладельца – газон. Недаром пословица, которая с аналогичным смыслом есть в русском варианте, на английском отражает именно это утомительное и весьма затратное соревнование: «у соседа трава зеленее». В ход идут различные удобрения, ежегодные подсеивания, включенный на весь жаркий день полив.
Напротив входа в дом напрашивался цветник, всюду весной продавались кусты роз. Получилось очень красиво, но ненадолго. Как-то я приехала с работы – цветущие розы исчезли. Не поняла поначалу: неужели так быстро опали? Не вдруг дошло: олени. Пришла на работу расстроенная, рассказала ребятам из соседней лаборатории. Билл Умлов захохотал: «У Нины уже американские проблемы: олени съели розы».
Вообще олени вредят по-разному и многим. Жоре Цвику, нашему сотруднику, крупный олень бросился на шоссе под колеса. Полежал, оправился и ушел еще до появления полицейского, призванного описать причину большой вмятины Жориной машины для страховой компании. Но вообще на шоссе нередко встречаются и трупы молодых оленей.
Я с упорством идиота каждую весну подсаживала свежие кусты роз, но они в тот или иной день уничтожались оленями. Наконец (мы не очень ориентировались в огромных американских хозяйственных магазинах) Юра нашел почти прозрачную рябицу, которой можно было огородить один из «розовых» уголков. Но в целом сельскохозяйственная часть жизни в Огден Дюнз нас не радовала: участок окружали прекрасные ели, но дюны по определению состоят из песка, и сочетание глубоко песчаной почвы, куда моментально исчезали тонны привезенной нами органики, с преобладающей тенью от высоких елей приводило с вырождению всех моих саженцев. Я тайком перевозила через границу саженцы смородины из Москвы, покупала их по каталогам в местных оранжереях, но красная смородина давала обильные ягоды размером с бисер, а черная вообще практически ягод не давала.
А потом еще появились и еноты: трогательное отношение американцев к дикой природе оборачивается полной их перед этой дикой природой беспомощностью. Юра пошел к нашему полицейскому (у нас был дежурный пункт на въезде) советоваться. Тот выдал ему большую клетку-ловушку:
– Лови, приноси. Я при случае буду отвозить их миль за пятьдесят, больше я ничего не могу делать.
После седьмого принесенного Юрой енота (поместному «ракуна») тот сдался:
– Возите сами.
Еноты в результате постепенно исчезли, но успели заметно попортить газон на заднем дворе, где мы устраивали ежегодные сборы всех друзей и сотрудников моей группы из разных стран.
Время шло, прошло двенадцать лет, как мы въехали в этот славный дом, за год до этого я отметила свое семидесятилетие и через год попросила освободить меня от функций руководителя группы (что аналогично позиции заведующего лабораторией). Пару лет перед этим меня вдруг избрали в эксперты АрселорМиттала (в числе шести на полторы тысячи исследователей в разных странах компании), так что у меня возросло число командировок с посещениями разных лабораторий во Франции и Бельгии в соответствии с новыми обязанностями научного советника. Юра иногда ездил со мной, но в целом жизнь стала достаточно утомительной.
