– В этом мире нечему удивляться. Здесь возможно все, что угодно, – спокойно произнес Бердан.
Он приказал тушить огни, снимать доспехи и идти к «Джирджису» спасать арабов, оставшихся в живых.
Глава IX Осирис – наставник благоразумных
В полутемной комнате за овальным столом сидит чуть больше дюжины человек. Мал долго разговаривает с ними, но так и не может найти общий язык. Он молча всматривается в их лица и с удивлением ни в одном не может обнаружить даже намека на проявление разума. Перед ним – стая хищников, подчиненных звериным инстинктам. Еще совсем недавно они были людьми, но теперь это всего лишь животные. Мал понимает, что они превратились в существ, не знающих сострадания, потому что однажды заглушили в себе голос разума, и ему хочется сказать им об этом и даже отдать должное уважение их выбору, но вместо этого он кричит:
– Мерзкие твари!
Мала неожиданно охватывает возбуждение, и он не узнает самого себя. Мал встает, желая уйти прочь, но не может сделать и шага. Он оборачивается и видит, что из низа его живота тянется тонкая прозрачная нить, связывающая его с каждым из сидящих за столом. Не раздумывая, Мал обрезает нить мечом Рамзеса и сразу чувствует легкость во всем теле. От раздражения не остается и следа. Мал поднимается к потолку и летит по широкой длинной галерее и только перед самым выходом опускается на землю.
Внезапно одно из существ рывком догоняет Мала и со злобным рычанием преграждает ему путь. Мал встречается с его холодным хищным взглядом:
– Как я мог говорить с этим бессловесным зверьем?
Преследователь выхватывает меч, и его примеру следуют все остальные. Дикий вой разносится по пещере, стая бросается на Мала, чтобы разорвать его в клочья.
Принц проснулся на исходе ночи. Рядом спала Лия. «Сетх» мерно покачивался на волнах. Мал оделся, накинул плащ и вышел из каюты. На верхней палубе в носовой части корабля молился верховный жрец бога Амуна. Мал взошел на корму и там, преодолевая боль, прочитал молитву. В эти предрассветные мгновения он желал лишь одного: как можно скорее оказаться в Мемфисе.
Но стоило ему окончить молитву, как его мысли вернулись к ночному сну:
– Что означает появление зверей в человеческом облике? Похоже, что у них есть та самая часть души, с которой я утратил связь, но кроме нее у них ничего нет. А когда я отрезал нить, связывающую меня с животной частью души, я почувствовал необыкновенную легкость. И тогда мой рассудок сказал мне, что я вырвался из плена греховности. Я отверг в себе неразумное начало, с которым можно разговаривать лишь на языке кнута и пряника. И лучше потерять животную часть души, чем рассудочную. Все это так, вот только говорит это мне мой ум. Разве я могу ему верить?
Мал вспомнил трактат Ибн Луки, писавшего о том, как в давние времена две части души – животная и рассудочная – мирно уживались друг с другом, пока Эблис не искусил Адама и его жену Хаву. Шайтан заставил поверить человека в то, что одна из частей его души возвышенна и божественна, тогда как другая проста, низка и примирить их невозможно. Но в действительности, Эблис, соблазняя первых людей, посеял семена хитрости и лукавства в высшей части души, и действует он не иначе, как через нее. И чем больше человек подавляет низшее начало, тем больше шайтан получает власти над ним. Низшая часть души хоть и наивна, но чиста – Эблис ее не тронул. Человек должен полагаться только на нее, тогда как все, что исходит от высшей части души, подвергать сомнению. Сон означал, что Мал испытывает гнев, направленный против животной части души, но разум подсказывал ему, что его спасение заключается в слиянии обеих частей души, и, возможно, это произойдет в обители Христа…
Верховный жрец окончил молитву с первым лучом солнца и спустился в каюту. Мал отправился вслед за ним, чтобы услышать от него, наконец, что поход в честь первых богов завершен. Но вместо этого, жрец в который раз стал рассказывать о богах – первых наставников египтян, какие подвиги они совершили на земле, как их почитали в египетских городах и селениях и почему Пер-Меджет не был исключением среди них:
– Здешние жители великолепно знали египетские пустыни и были отличными проводниками. Они поклонялись богу Сетху, наделяющему людей воинской доблестью и способностью выживать в мире зверей и птиц. Одновременно, Сетх противостоял тому, что создал Осирис и его сподвижники. Но люди учились у него, прежде всего, жить в гармонии с природой, какой бы дикой и опасной она не казалась. Сетх учил людей понимать язык, на котором говорят звери и птицы и заботиться о них. Под его наставничеством люди и звери вместе жили и вместе умирали. Но со временем человек, изобретая все более изощренные орудия убийства, уверовал в свое превосходство над миром зверей. Он стал требовать от животных беспрекословного подчинения своей воле. Так человек отдалился от зверей и птиц и перестал понимать их язык.
– Есть ли в этом хоть толика справедливости? – спрашивал Мал самого себя.
Он помнил, с каким укором взывали к нему полулюди-полузвери из сна:
– Когда-то мы были вместе, а теперь ты предал нас. Зачем? Ведь ты такой же, как мы!
Леопард, сопровождавший его в странствиях по Египту, стая волков, служивших Лесному воину, безобидные существа из деревни оборотней вблизи Нибура, – Мал никогда не принимал их до конца, но и не смел отвергать их, памятуя о своем змеином торсе.
– Когда же брат Сетха Осирис стал наделять людей знаниями, – продолжал Сейт-Акх, – отучать их от кочевого образа жизни, пропасть между человеком и зверем стала расти. Осирис научил людей выращивать злаки и строить города, преграждать дорогу воде плотинами и, наоборот, открывать ее с помощью каналов, чтобы и в засушливые времена поля с посевами были увлажнены. Осирис дал людям искусства, ремесла и установил законы. Тогда-то и пошатнулось доверие к его брату. Люди стали забывать Сетха, и тот возненавидел все, чему наставлял людей Осирис. В особенности его ненависть была обращена на земледелие и градостроительство. Сетх считал, что Осирис призывает истязать землю, а что может быть бессмысленнее возведения зданий, которые рано или поздно обратятся в пыль? В гневе Сетх обрушивал на землю засухи, бури, шторма. В тех случаях, когда Осирис взывал к разуму, Сетх прибегал к силе. Только так он чаял вернуть людей из добровольного рабства к свободе. Война между братьями стала неизбежной. Сетх решил умертвить Осириса, подобно тому, как он сам умертвляет дух людей, развращая их роскошью. Однажды, во время пира богов, Сетх выставил на всеобщее обозрение искусно выделанный саркофаг, объявив, что подарит его тому, кому он придется впору. Один за другим боги стали примеряться к саркофагу, а когда очередь дошла до Осириса, и он улегся на смертное ложе, подручные Сетха захлопнули крышку гроба, запечатали ее свинцом и бросили в воды Нила. А когда течением реки саркофаг прибило к берегу, Сетх нашел его, открыл, разрубил тело Осириса на четырнадцать частей и разбросал их по всему Египту. Супруга Осириса Изида, ее сестра Нефтида, Тот и Анубис в течение двенадцати дней собрали тринадцать из них. Отсеченный Сетхом фаллос был брошен на съедение оксиринхам. Те без зазрения совести поглотили божественную плоть, за что и были прокляты приверженцами Осириса. Сторонники Сетха, наоборот, признали их священными рыбами за то, что те предотвратили растрату жизненной силы на созидание того, без чего человек может легко обойтись.
