Пока мы ненадолго углублялись в небольшой исторический экскурс, Альберих успел тщательно продумать свой ответ королю.
– Сколь богата и плодородна здешняя земля! – издалека начал он, – сколь велика история ее! Когда-то здесь правили лангобардские герцоги, до тех времен, пока сыновья Великого Карла не разделили эту землю на четыре марки. Сколь ни были добродетельны их намерения, но решение сие не принесло мира и славы людям, населявшим Фриуль, пока не появился великий воин, объединивший вновь эти земли под своей могучей рукой. Признаться, я слышал эту легенду много-много лет назад, настолько давно, что даже не припомню, откуда сей милес был родом.
Беренгарий приосанился в ответ на открытую до наивности лесть Альбериха.
– Этим великим воином был мой отец, герцог Эберхард Унрох
142!
– Да, верно. И я спешу преклонить колена перед именем столь грозного и благочестивого владыки! – слова Альбериха не расходились с делом, его фигура тяжело опустилась вниз, – Фриуль вновь стал герцогством, а вашему отцу наследовал ваш старший брат Унрох
143. Его брак с Евой Этихон был плодовит и дети его здравствуют по сей день, но отчего же я не вижу их на троне герцога?
– Потому, что Фриуль теперь маркграфство и им милостью Господа управляет ваш друг, ответствующий перед вами.
– Милость Господа поистине безгранична, но чья рука человеческая оказалась проводником Высочайшей воли?
– Рука Его светлейшего Высочества, короля Карла, внука Карла Великого!
– Я не ошибся, того самого, который издал вышеупомянутый капитулярий?
Беренгарий даже рассмеялся.
– Так что мешает вам, королю Италии, – продолжил вдохновленный его смехом Альберих, – поступить в точности, как ваш великий предок и предшественник?
– Иными словами, превратить Сполето в маркграфство?
– Объединив его, к примеру, только к примеру, с Камерино, – Альберих состроил мину невинного дитя.
– И, тем самым, сделать местного правителя лицом назначаемым, что лишит беневентских князей их наследственных прав?
– И все это, разумеется, преследуя цель сохранить мощь и славу Сполето, а с ней мощь и славу лангобардского королевства. Способен ли на это Радельхиз неизвестно, поскольку сейчас он сильно притесняем своим капуанским кузеном Атенульфом. Если последний одержит верх, Сполето может уйти под сюзеренитет Капуи, а, следовательно, Византии. Если верх одержит Радельхиз, он, как родной брат несравненной Агельтруды, безусловно, продолжит политику своей сестры, а точнее мужа своей сестры, с которым у вас то и дело возникали конфликты. Таким образом, перед вами, тяжелый выбор, государь, королю Италии необходимо определиться с достойным наместником и, с вашего разрешения, я здесь умолкаю, – Альберих завершил свою фразу новым шумным поклоном.
Наступило продолжительное молчание, но не потому, что фриулец был от природы тугодумом, просто необходимо было лишний раз подчеркнуть важность момента и придать грядущему решению элемент взвешенности и здравого расчета.
– Прошу простить, мессер Альберих, за мои долгие размышления, которые были продиктованы отнюдь не презрением к вам, а только озабоченностью судьбою вверенного мне Господом королевства. Десятки образов благородных и благочестивых воинов пронеслись в моем сознании, в качестве кандидатур на обладание титула герцога или маркграфа Сполето, но ни один из них по своей доблести и отваге не сравнится с великолепным графом Камерино и Фермо!
Альберих не уставал бить поклоны, но очередной поклон был совершен им со всей признательностью и искренностью, на которые только камеринец был способен.
– Мой меч – ваш меч, кир, мой сюзерен, мой король. Мои люди – ваши люди. Все наши жизни и наше нажитое имущество отныне всецело будут принадлежать вам. Засим изъявляю готовность завтра прилюдно присягнуть вам в верности, как вассал ваш.
– Но, благородный Альберих, мне хотелось бы иметь определенное основание для своего выбора, который я надеюсь огласить завтра после утренней мессы и закрепить церемонию вашего гоминиума
144 соответствующими записями в канцелярии.
– Оно есть, мой кир, – и Альберих протянул Беренгарию письмо Агельтруды с изъявлением ее воли.
– Почему вы не дали мне его сразу?
– Всякое действие имеет свое оптимальное место и время.
– Прекрасно сказано, Альберих. Вас выгодно иметь своим союзником.
– Я надеюсь вам это очень скоро подтвердить, мой государь. И я предлагаю вам как можно скорее выступить с вашим войском к Павии.
Беренгарий с веселым интересом взглянул на Альбериха.
– С тем, чтобы подтвердить свои права, закрепившись в столице итальянских королей?
– Не только за этим, мой король. В Павии вы сможете устранить своего опасного конкурента и склонить его к присяге вам.
– Вы имеете в виду Адальберта, маркграфа Тосканского?
– Ну конечно. Он по-прежнему томится в тюрьме, куда его засадил Ламберт. В благодарность за свое освобождение заставьте его принять присягу верности и отказаться от притязаний на итальянскую корону.
– Может ли он отказаться?
– О, выбор у него небогатый! Он либо останется в тюрьме теперь уже вашим пленником, либо…. Пригрозите ему отдать его мне, ведь именно я, а не Ламберт пленил его в битве под Борго. Из-за этого я лично лишился щедрого выкупа, а кое-кто из моих друзей возможности поквитаться с ним в поединке, в котором я бы не поставил на Адальберта ни одного денария.
– Все это замечательно, мессер Альберих, и я одобряю весь ваш план, но …. он ведь не решает моей главной проблемы…. с той, другой стороны Альп.
Альберих на мгновение задумался.
– Всех проблем сразу не решить, мой король. Сейчас никому в Италии не под силу бросить вызов Арнульфу. И вам с этим тоже торопиться не стоит. Поэтому будет лучше, если свой визит в Павию вы нанесете именно как верный вассал Арнульфа, устраняя из числа его соперников одного из самых могущественных людей Италии. На самом же деле вы будете стараться это сделать для самого себя. Ну а что будет далее, знает только Господь Бог. Арнульф, говорят, серьезно болен, а его многочисленные бастарды не обладают и сотой долей энергии и ума своего родителя. Но даже если Вельзевул постарается вдохнуть в него новые силы, против него в случае чего союзно выступят Фриуль, Сполето, Тоскана и, быть может, Беневент, и надо будет тысячу раз еще подумать, чтобы бросить вызов этой мощной коалиции.
– А Рим?
– И Рим. Неужели наш святейший папа Иоанн, признавший императором Ламберта, будет спать спокойно, когда варвары Арнульфа покажутся на отрогах альпийских гор?
