— До сих пор не удосужились.
— Именно так.
— И что она? Пишет вам письма и шлет подарки?
— Сначала были письма. Слуга, читая их, весь проникался жалостью к истерзанной душе сестры Едвокии. Она называла меня своей последней любовью и лучом света на закате ее жизни. Никогда не думал, что железная герцогиня способна на такое.
— Женщины хотят быть любимыми в любом возрасте, Альберих.
— По-видимому, не всегда. Очень скоро тон ее писем сменился на продьявольский. Она проклинала меня и мое будущее потомство, и мне по совету моего капеллана пришлось ходить на службу в местную церковь, чтобы ее проклятия не подействовали. Затем, правда, опять в письмах заструилась фимиамом нежность, а теперь вот, кстати, и подарок прислала, сделанный, как она пишет, ее собственными руками. Хотел бы я посмотреть на герцогиню, давящую виноград! По всему видно, что у Агельтруды возникли проблемы с головой.
Теодора внимательно посмотрела на Альбериха.
— Вы уже пили это вино, Альберих?
— Нет, но собирался.
— Очень хорошо, Заставьте одного из своих слуг прежде отведать его.
— Вы думаете…
— Я думаю, что мой друг Альберих гораздо наивнее, чем кажется, и меньше знает женщин, чем он полагает. Уж не взыщите, мой друг, но ведь известны слухи, что проблемы со здоровьем у Арнульфа Каринтийского начались после того, как он получил от Агельтруды и, кстати, тоже в подарок, бочонок с вином. Правда, говорят, свита Арнульфа также пила это вино и ничего с ними не случилось.
— Дым из преисподней, а ведь вы правы, Теодора! Оса, даже будучи придавленной, порой все свои последние усилия направляет на выпуск своего жала! И я единственный, кому она может отомстить за все свои злоключения! Слуги!
Вновь в зале появился мажордом.
— Любезный Донато, пригласи сюда какого-нибудь раба поплоше да поленивее, и пусть отведает вино, которое мне было на днях прислано из монастыря Коразмус.
Мажордом поклонился. Спустя несколько минут в залу зашел изможденного вида мужчина лет сорока.
— Доброго дня, дружище, — фамильярно начал Альберих. В своей сеньории он менее всего заботился о соблюдении церемониальных обрядов и субординаций, — за твое усердие твой хозяин решил угостить тебя благородным вином, которое ты никогда в своей жизни еще не пробовал и вряд ли когда-нибудь попробуешь. Оно вызывает у меня некоторые сомнения, но ты своей утробой поможешь мне их разрешить.
Узнав о предстоящей ему почетной миссии, раб задрожал, но, повинуясь, пепельно-серыми губами начал шумно глотать вино. Осушив чару, раб начал внимательно прислушиваться к своему организму. Ничего не происходило. Альберих нетерпеливым жестом приказал рабу и мажордому исчезнуть.
— Это еще пока ничего не доказывает, Альберих. Понаблюдайте за ним не менее пяти дней, — сказала Теодора.
— Спасибо за совет, восхитительная Теодора. Этого раба и бочонок-другой монастырского вина я прихвачу с собой в поход. Свою победу над бургундцем я хочу отметить вином Агельтруды!
Эпизод 11. 1655-й год с даты основания Рима, 15-й год правления базилевса Льва Мудрого, 1-й год правления императора Запада Людовика Прованского (10—12 июня 901 года от Рождества Христова)
Теодора не ошиблась — Людовик, прежде чем направить свои воинственные стопы в сторону Вероны, прежде заглянул в Павию, где пробыл около недели. За это время к нему подтянулись все верные ему вассалы. Не подкачал тосканский Адальберт, обеспечив финансирование похода, а также прислав пять сотен войска во главе с уже знакомым нам графом Хильдебрандом, еще три сотни воинов подошли из Ивреи от другого Адальберта. Всего под началом Людовика собралось около двух тысяч человек и, по оценкам всех стратегов императора, этого было вполне достаточно, чтобы склонить побежденной буйную голову Беренгария Фриульского. Единственное, что действительно расстроило Людовика, так это внезапный и скорый отъезд в Рим его верного слуги Теофилакта — гонец из Рима прислал письмо от папы Бенедикта, в котором понтифик слезно умолял своего консула срочно вернуться в город, где чернь устроила беспорядки.
В начале июня войско Людовика выступило из Павии. В условиях наступившей жары, отряд продвигался довольно медленно. Продвижение затрудняли постоянно возникающие по ходу проблемы с продовольствием. Людовик и его армия с удивлением и горечью обнаруживали по пути все новые свидетельства варварских набегов венгерских кочевников. Многие села были сожжены дотла, многие церкви были осквернены размещением в них язычников, не отягощенных культурой поведения и трепетным отношением к находящимся в церквях реликвиям.
После пересечения границ Фриульской марки войску Людовика начали попеременно попадаться на глаза конные разъезды. Очевидно, Беренгарию стало известно о новой напасти, посетившей его землю. Людовик приказал ускорить ход, чтобы по возможности сократить противнику временные рамки для подготовки к обороне. Вероятно, этот приказ сыграл на руку бургундцам, поскольку попутные мелкие города и замки веронского графа без сопротивления распахивали свои двери, встречая непрошеных гостей хлебом и солью.
Вечером 10 июня войско Людовика подошло к берегам Адидже, оказавшись всего в нескольких милях от Вероны, главной цели наступавших. Император приказал осуществить переправу до захода солнца, чтобы заночевать на противоположном берегу. Армия Бургундии и Тосканы начала медленный спуск к берегу с прилегающих холмов. Подойдя к реке, бургундцы внезапно увидели на возвышенности противоположного берега ряды вооруженных людей со штандартами и значками Итальянского королевства, Вероны и Фриуля. Армии встретились, и Беренгарий, по всей видимости, решился на сражение.
Свита Людовика молча оценивала ситуацию. Численность войска Беренгария оказалась несколько выше прогнозной и составляла около тысячи человек.
— У нас двухкратное превосходство в людях, ваше высочество, — бодро доложил Людовику граф Теобальд, герой недавнего турнира в Лукке.
— Да, но это единственный повод для оптимизма, мессер Теобальд, — парировал граф Хильдебранд, — мне категорически не нравится наше расположение. Мы в низине и враг может, перейдя реку выше или ниже течения, обойти нас так, что мы даже не заметим.
— Вы полагаете, что Беренгарий, презрев законы чести, может пуститься на обман? Принять мой вызов на бой, а вместо этого тайком проникнуть в наш тыл? — воскликнул Людовик.
— Охотно верю, что бургундские правители, когда ведут войны, так не поступают. Но здесь не Бургундия, ваше высочество. Для Беренгария от исхода этого сражения зависит слишком многое.
— Что же вы предлагаете, граф Хильдебранд? — спросил император.
— Отступить от реки и, вернувшись на холмы, переночевать там. Так мы будем в безопасности. А утром мы начнем переправу через реку и обрушимся на Беренгария всей силой.
— Отступить на виду у фриульцев? Нет! — горячо возразил Теобальд.
