Книга Выживая – выживай!, страница 37. Автор книги Владимир Стрельцов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Выживая – выживай!»

Cтраница 37

Весь белый от ужаса и уже как будто придавленный тяжестью своего грядущего ответственного сана, Анастасий предстал перед римской публикой. К нему подошел кардинал-епископ Остии, поцеловал ему трепещущую руку, которую Анастасий с испугу отдернул, и величественно произнес:

— Священный Синод и благородные фамилии Святого Рима и Священной Италии, по просветлении разума нашего Духом Святым, посетившим данное собрание, почли наидостойнейшим христианином, способным взять в свои руки бразды правления Святой церкви, тебя, священник Анастасий, сын безвестных родителей! На выборах будущего понтифика и викария Господа нашего, которые состоятся следующим днем, твоя кандидатура, как единственная, будет представлена народу Великого Рима на утверждение!

Следом за епископом Остии к Анастасию подошла сама Мароция, благо она никуда не уходила с этой импровизированной арены. Она взяла еле живого от ужаса Анастасия за руку, прижалась к ней своими губами и в этот момент, как это она делал не раз, игриво поиграла пальчиками по внутренней стороне ладони священника. Как не был уже к этому моменту напуган Анастасий, его лицо побелело еще сильней.

*****

Эпизод 12. 1666-й год с даты основания Рима, 1-й год правления базилевса Александра (август 912 года от Рождества Христова)

— Вам не кажется, любовь моя, что ваша маленькая дочь становится для всех нас весьма большой проблемой?

Они лежали на широком ложе совершенно обнаженными. В их любовной игре был объявлен перерыв, они уже долгое время молчали, утомленные друг другом, и ощущали на себе невыразимо приятное дуновение слабого ветерка, освежавшего эту жаркую летнюю ночь. Тускло чадили, осторожно потрескивая, два факела, ставни с окон были сняты, Рим за окном безмятежно и беззвучно дремал.

— И, кажется, не в вашей силе склонить Мароцию на нашу сторону? — Иоанн продолжал бросать в воздух фразы, но Теодора по-прежнему молчала.

— Ей, кажется, понравилась роль папской любовницы? Мои соглядатаи из разных источников твердят, что наш новый папа находит в ее обществе и наслаждение, и совет.

— Быть может, это у нас фамильное. Священники нам нравятся больше воинов и ваши митры нас с дочерью возбуждают, возможно, сильнее, чем шлемы со страусиными перьями и запах крови с железом, — невесело улыбнулась Теодора.

— Но она нетерпеливей, а может, напротив, расчетливей вас. Вы ведь начинали с причетника, она же сразу ухватилась за папский паллий.

— Давайте прекратим упражняться в сравнении, друг мой. Мне это не нравится, — Теодора и в самом деле нахмурилась, решив не договаривать: «Тем более, что чем дальше, тем сильнее и больнее я буду в этом сравнении проигрывать».

— Прости, любовь моя. Но вернемся к проблеме. Ваша дочь год тому назад блестяще, другого слова не подберу, охмурила Синод, и теперь епископом Рима стал этот юноша, которому, по всей видимости, тяжело было бы справляться даже с каким-нибудь провинциальным храмом и его неграмотной паствой. Ваш муж охотно поддержал Мароцию и мотивы его понятны, а раз Теофилакт с чем-то согласился, у остального Сената слово уже спрашивать необязательно. И что теперь? Анастасий может и не особо умен, но он молод и здоров, и мы отойдем в лучший мир раньше, чем успеет покрыться сединами его голова. Ваша дочь никогда не смирится с нашей любовью, а натура ее настолько уже мне понятна, что не удивлюсь, если она в ближайшие годы приберет к своим маленьким ручкам и Сполето, и Рим.

— Я надеялась, что моя помощь в устройстве ее брака с Альберихом вернет нам прежние отношения и вроде все действительно до поры до времени получалось. Но после ее свадьбы я почувствовала не то чтобы отчуждение, но совершенно неприкрытую ненависть. Видимо, она не простила, что вы с братом так ловко раскрыли ее западню, в результате чего она попалась сама.

Иоанн уже давно рассказал Теодоре обо всех событиях того дня в сполетском замке, благоразумно умолчав только о том, чем именно закончились для Мароции ее попытки поймать Иоанна в ловушку. Поэтому удивление Теодоры сейчас не было ни игрой, ни жестокой глупостью.

— Обстоятельства той ночи складывались так, что в глупое и опасное положение попадали либо она, либо вы, либо я. Простите, что я не захотел оказаться в дураках.

— Я вас ни в чем не виню, — Теодора положила свою жаркую руку на грудь Иоанну. В такую жару ее прикосновение, признаться, для Иоанна было не слишком приятным, но он отблагодарил любимую за ее жест нежной улыбкой.

— Ну что же, если город не выкидывает свою хоругвь после первого яростного походного штурма, ничего не остается, как перейти к длительной и планомерной осаде, — сказал Иоанн.

— Подумать только, что папская тиара сейчас висит на ушах этого пустышки Анастасия, в то время как …..

— Спасибо, любовь моя, — с улыбкой прервал ее Иоанн, — Но давай признаемся самим себе, что если вдруг завтра наш папа отведает гнилой воды, или вдруг на него во время службы упадет плохо прикрепленная балка отремонтированного Латерана, ничто опять не гарантирует нам победы на выборах. Вместо Анастасия будет какой-нибудь Пасхалий, Григорий, Стефан и прочая. На данный момент у нас мало сторонников в Синоде и вот с этого как раз и надо начинать. Постепенно, задаривая и уговаривая, склонять их на свою сторону, делать их обязанными нам. Будет прекрасно, если нам будут доступны порочащие сведения о каком-нибудь суетном прелате. Ну а всех непокорных и откровенно враждебных надо удалять. Таким образом, настанет день, когда большинство в Синоде будет за нами.

— Все верно, друг мой. Но чьими руками ты собираешься удалять из Синода наших противников? Это прерогатива папы или самого Священного собрания. Второе сейчас исключается, и мы вновь возвращаемся к нашему Анастасию. Надо изыскать способ, чтобы он перестал действовать согласно указаниям Мароции.

— Будь она …….. представителем любой другой фамилии, вопроса «что делать» не возникло.

— Вы страшный человек, друг мой. Не забывайте, не забывайте никогда, она дочь моя.

— Придумайте план, дорогая. У вас ведь это тоже фамильное.

— Надо их разлучить. Мароцию и Анастасия. Хорошо, если бы Мароция подольше бы оставалась в своем Сполето.

— Путь от Сполето до Рима втрое меньше, чем от Равенны. Тем не менее, расстояние не разлучило нас.

— О да, милый! Скорее напротив, невозможность часто видеть вас жжет огнем мою душу, и я всякий раз со слезами считаю дни, прошедшие со дня нашей последней встречи, так как не знаю, когда будет новая.

Следующие минуты были страстны, но малосодержательны в плане решения проблем, возникших на карьерном пути Джованни да Тоссиньяно.

— Скажите милая, я слышал, что Мароция живет теперь не в вашем доме?

— О да, у моей дочери замашки императрицы. Она обосновалась в Замке Ангела, который по ее словам она полюбила в те дни, когда мы сражались против Адальберта и папы Христофора. На самом деле и здесь ее выбор следует признать умным и тонким. От Замка Ангела до базилики Святого Петра несколько сот шагов, а сам замок, как она успела убедиться, способен выдержать долгую осаду, в случае если колесо Фортуны вдруг повернется не в ту сторону. Теофилакт, как обычно, сделал все для удовлетворения прихотей своей любимицы и выгнал оттуда подразделения милиции, которые ютятся теперь на развалинах цирка Максимуса.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация