— Да, вы можете развестись с женой, — поддакнул Кресченций.
Мароция, вдруг гордо выпрямившись, подошла к мужчинам. Она по-прежнему была совершенно обнаженной, но ничуть не смущалась присутствия постороннего сеньора, а, напротив, с презрительным вызовом бросала на того взгляд.
— Развод семейства герцога Сполетского может произойти только тогда, когда этого захочу я, и только я!
Альберих в ярости кинулся на нее, и Кресченцию вновь пришлось повиснуть у него на руках, иначе бы Мароции пришлось худо. Отбежав в сторону, она принялась быстро одеваться, бросая в стороны мужчин отрывистые фразы, разбивавшиеся на фрагменты презрительным, дрожащим смехом.
— Интересно, и что за обстоятельство озвучит наш доблестный милес Альберих в качестве повода, достойного для развода?
Рычание в ответ.
— Скорее это я имею право подать на развод, ибо супруг мой не в состоянии выполнять свой долг. И тогда, о да, об этом узнают все!
Новая попытка Альбериха прорваться к своей жене закончилась очередной неудачей.
— И развод ваш должен будет одобрить папа. А наш новый папа это никогда не сделает. И знаете, почему? — сказала она, и, не закончив одеваться, вновь бесстрашно подошла к мужу и его товарищу.
— Потому что папа Анастасий главный герой моих римских подвигов, которых тебе не повторить, — произнесла она, глядя в лицо Альбериху и кривя в улыбке свои окровавленные губы.
Кресченций не понял слов Мароции, он только пробормотал:
— Я слышал, Альберих, что Его Святейшество и в самом деле, будучи обязанным Мароции своим выдвижением, ничего и никогда не сделает ни против нее, ни против ее отца.
Альберих же был просто сражен новым поворотом дела.
— У меня есть один вопрос к моей жене. Кресченций, оставь нас!
— Не уходите, мессер Кресченций! Я не забуду вашей милости! — от напускного бесстрашия Мароции вновь не осталось и следа.
— Мой друг, — обратился Кресченций к Альбериху, — я уйду, если ты мне пообещаешь, что не тронешь ее и пальцем. Постарайся сдержать себя иль отыщи для нее наказание, не связанное с избиением и уж тем более со смертью. Иначе ты погубишь себя и нас.
— Не беспокойся, Кресченций, я не трону ее. Я вижу, она пришлась тебе по сердцу. Эта шлюха действительно само очарование. Очарование и разврат. Я с удовольствием услышал бы, как хрустят позвонки ее прекрасной шеи, увидел бы, как умоляюще смотрят ее глаза в свой последний миг, но …. Иди, и за нее не беспокойся.
Кресченций действительно, на протяжении всей этой сцены, время от времени исподтишка бросал на супругу своего друга оценивающие взгляды, и оценка эта была, признаться, чрезвычайно высокой.
— Я буду рядом. Держите же себя в руках, — сказал Кресченций и оставил супругов наедине.
Альберих подошел к Мароции. Та нашла в себе смелость ответить на его пронизывающий взгляд глазами полными решимости и отчаянной отваги. Альберих в итоге не выдержал и отвернулся.
— Благодари Бога и Кресченция, змея, что я не содрал с тебя твою мерзкую кожу.
— Благодарю Бога и Кресченция, — спокойным голосом постаралась ответить Мароция. У нее это не очень хорошо получилось.
— Я правильно понял, что папа Анастасий делит с тобой свое ложе?
— Правильно.
— И не только он?
— Только тот, кого я возжелаю, — сдерзила Мароция, почувствовав, что герцог теряет инициативу.
Альберих отвернулся от нее. Он присел на кровать и обхватил голову руками пытаясь сосредоточиться. По всему выходило, что Мароция все это время продолжала действовать согласно их планами, то есть в интересах Сполетского дома. Пути осуществления этих планов она, конечно, выбрала своеобразные, что и говорить, но с другой-то стороны разве был вариант подобраться к Святому престолу по-другому? А он, глупец, поддался на козни братьев Тоссиньяно и испортил все. Или еще не испортил? А надо ли пытаться их восстановить, ведь его голову отныне украшают такие рога, что не в каждую дверь войдешь?
— В свою очередь я могу задать вам вопрос, мессер герцог?
Альберих махнул на нее рукой.
— Чего просил у вас Петр Ченчи?
— Он говорил о необходимости держать вас вне Рима, ибо там вы начали вести распутную жизнь, отдавая свое тело не только патрициям города, но и путаясь с простолюдинами.
— Он упоминал о моей матери?
— Именно от нее и исходила эта просьба.
— А не думаете ли вы, кир, что это желание убрать меня из Рима как-то связано с тем, что я и мой отец не дали Тоссиньяно победить на прошлых папских выборах?
— Как знать, как знать.
— А знаете ли вы, что в день нашей свадьбы Петр Ченчи, в присутствии своего благочестивого братца и по его указке, совершил насилие надо мной, вашей супругой?
Брови Альбериха взмыли вверх.
— Чтооооооооо? — реакция герцога оказалась на удивление скоротечной, — а впрочем, меня уже ничто не удивляет. Я женат на потаскухе, которой пользуется всякий, кто пройдет мимо, и только я один не могу не владеть ею, ни, как теперь оказывается, даже забить ее до полусмерти.
— Вас устраивает то, что это происходило в вашем замке?
— Я запомнил ваши слова, Мароция, и при удобном случае расправлюсь с этим Петром, уж не волнуйтесь. Вот только мстить буду не за вас и не за вашу честь, которой у вас отродясь не было, а за поругание, нанесенное этим стенам.
— И давно вы так трепетно относитесь к этим стенам, чья настоящая хозяйка и лишила вас прелестей Эроса?
Лицо Альбериха исказилось от злобы, и он ответил Мароции только ругательствами.
— Я пошлю за вашим сыном, Мароция и тогда поглядим, как смело вы будете продолжать петь!
— Напрасные старания, супруг мой. Моим слугам в Замке Ангела отдан приказ не отдавать Иоанна ни в чьи руки, кроме моих и моего отца. Даже мать моя не поможет вам, а уж если вы расправитесь с братом ее любовника, то и подавно. Она, как видите, ради этого епископа, пожертвовала собственной дочерью.
— Правда, правда, она само воплощение мерзости и коварства!
— Она идет к своей цели и никакие препятствия не остановят ее. Полезное качество для тех, кто вместе с ней, и ужас для тех, кто оказывается у нее на пути. Сейчас на ее пути я.
— Вы пытаетесь разжалобить меня?
— Ничуть, мессер супруг. Но у меня есть своя цель и в какой-то момент мне показалось, что мы можем идти к ней вместе.
— И какая это цель? Лишать девственности всякого, кто по неосторожности займет трон Апостола Петра? Здесь я вам не помощник, а поэтому требую от вас только одного — развода и лишения вашего сына прав на сполетское герцогство.
— Этого не будет, — твердо сказала Мароция. Лицо Альбериха проявило явные признаки новой волны ярости, захлестнувшей его, но он сдержался.
