Элмерик задумался. Истории об эльфах он слышал разные, зачастую противоречившие друг другу. Возможно ли, что бессмертный народ был одновременно и благороден, и мелочен? Прежде бард думал, что пороки больше свойственны Неблагому двору, а достоинства – Благому, но отец объяснил ему, что раньше эльфы были одним народом. Сказки сходились в одном: эльфы никогда не лгали. Они могли юлить, выкручиваться или недоговаривать, но редко опускались до обмана. Говорили, будто он причиняет им настоящую боль. Элмерик не знал наверняка, но, если легенды и впрямь не врали, может, это и послужило причиной для ссоры двух королев? Далеко не все любят слышать правду в лицо…
– Соколы должны защищать короля и его подданных, – наставительно продолжил мастер Дэррек. – Не будь нас – людей давно втянули бы в эту древнюю войну. А в пророчестве, если мы правильно его толкуем, ещё говорится, что, как только это случится, Объединённые Королевства перестанут существовать и настанет время великой смуты.
Все притихли, наконец понимая, насколько важная задача ляжет на их плечи в ближайшем будущем. Это будет намного сложнее, чем спасать заблудившихся крестьян от болотных бесов, гонять речных фей или сражаться с бродячей корягой.
Тишину нарушил вдруг голос Брендалин:
– Простите, мастер… думаю, это интересует не только меня. Но почему прежде никто не слыхал о новобранцах, а ныне Соколы взялись обучать сразу семерых? Слухи ходят тревожные: будто бы случилась беда и кто-то даже погиб. Это тоже произошло из-за эльфов?
Улыбка вмиг исчезла с лица мастера Дэррека. Он с силой сжал руки, на которые опирался подбородком, – так, что костяшки пальцев побелели, – и поникшим голосом произнёс:
– Хорошо, милая леди, что вы задали этот вопрос именно мне. Я отвечу, но прошу вас больше никого не расспрашивать об этом без большой нужды. Не нужно бередить незажившие раны.
Брендалин, смутившись, кивнула, а Элмерик вмиг навострил уши. Другие ученики тоже притихли, даже Джерри перестал шуметь. Мастер Дэррек горько вздохнул и полез в карман за платком.
– Существуют Врата между мирами, – пояснил он. – Они открываются дважды в год: каждое первое полнолуние после Бельтайна и Самайна. Твари из Междумирья пытаются прорваться сюда, но Соколы стоят на страже. Мы называем это Летней и Зимней битвой. Последняя победа дорого нам обошлась: мы потеряли почти половину отряда. Мастер Патрик был ранен в ногу, и ещё неизвестно, сможет ли вновь ходить без помощи трости. Сестра мастера Флориана погибла… все мы кого-то потеряли: друзей, братьев, любимых…
Он промокнул глаза платком и шумно высморкался.
– Нас осталось совсем мало, но мы понимали, что за Летней битвой неизбежно последует Зимняя. Вот тогда-то мастер Шон и предложил поискать одарённых юношей и девушек. Тех, кого можно быстро обучить колдовским премудростям, то есть вас. А командир взял да и согласился.
Элмерику стало не по себе: будто бы из окна вместо тёплого летнего воздуха вдруг потянуло холодом. Он невольно поёжился и спрятал руки в рукавах рубахи. Выходит, Брендалин была права: комната прежде принадлежала кому-то из погибших Соколов. Мысль о призраках больше не казалась барду такой уж невероятной: никому не известно, что происходит с могущественными чародеями после смерти. Одни говорили, что те отправляются в Аннуин – мир мёртвых, откуда лишь эльфы могут найти обратный путь. Другие считали, что умершие волшебники остаются жить в двух мирах одновременно – ни там, ни тут – до той поры, пока хоть кто-то на этом свете помнит их имена. Одно можно было сказать с уверенностью: Соколы ещё не скоро забудут павших товарищей…
Элмерик очень сочувствовал милому толстяку Дэрреку и всем прочим, кто потерял близких в недавнем сражении. Сам бард в полной мере изведал горечь утраты, когда умерла мать. Конечно, он тогда был ещё ребёнком, но от этого легче не становилось. Память о матери до сих пор отзывалась в сердце тупой болью. Да и отец ещё долго не мог без слёз вспоминать о любимой жене и об Элерине – сестре Элмерика, умершей незадолго до рождения барда.
Мастер Дэррек встал и потянулся.
– Я хочу, чтобы вы понимали: времени у нас в обрез. Вы должны прилежно учиться, потому что уже в этот Самайн вам придётся сражаться бок о бок со старшими. К тому же эльфы, прознав о наших потерях, не станут ждать и непременно попробуют втянуть в свою войну людей, пока Соколы ослаблены. – Он всё ещё комкал в руках платок; голос звучал сдавленно и глухо. – И да, вот ещё что… Признаться, я не стал бы вам говорить, но Патрик решил, что утаивать правду будет намного опаснее. Мы подозреваем, что среди вас скрывается эльфийский подменыш. Надеюсь, никому не нужно объяснять, что это означает?
Признаться, Элмерик понятия не имел, о чём шла речь, но по тону мастера Дэррека догадался, что ничего хорошего в подменышах нет. Даже в сказках это редко заканчивалось добром. Вместо младенцев эльфы оставляли в колыбелях своих отпрысков, а то и просто ни на что не годные обгорелые головешки. Украденных же детей они уносили в Волшебную страну, и одни боги ведали, что там с ними потом делали.
Расспросить мастера Дэррека подробнее бард уже не успел: в этот миг колокол прозвенел к обеду. Пожилой наставник шмыгнул носом и, воспользовавшись всеобщим замешательством, выскользнул из комнаты. Однако больше всего это напоминало бегство…
7.
За обедом, уплетая за обе щеки гороховый суп и заедая его свежевыпеченным ржаным хлебом, все увлечённо обсуждали новость о подменыше. Как оказалось, большинство Соколят, как и Элмерик, ничего не знали об этих созданиях, поэтому строили самые разные домыслы. Похоже, всем читали в детстве одни и те же сказки. Одни говорили, что это эльф, которого оставляют вместо похищенного человека – неважно, ребёнка или взрослого. Другие утверждали, что это такой пень с глазами, оживлённый дикой магией. Даже Келликейт, обычно сторонившаяся бесед, не удержалась и добавила, что слыхала, будто бы подменышем может стать даже вещь: кочерга там, или тарелка, из которой ешь суп (Орсон, заслышав это, едва не подавился). И лишь Джерримэйн, слушая всё это, закатывал глаза и советовал умникам перестать сочинять небылицы, а лучше книжки почитать. В них, мол, чётко и ясно говорилось, что это либо младший фейри, который заменяет похищенное дитя (а сам фейри при этом может быть не ребёнком, а вовсе даже уродливым старичком, жадным до дармового хлеба), либо эльфийский соглядатай под личиной. И, скорее всего, мастер Дэррек имел в виду именно это. Но проще будет спросить самого учителя, а не запугивать самих себя невероятными историями.
– Вот пойди и спроси! – Бард в сердцах стукнул ложкой об стол.
Он и сам, признаться, хотел поговорить с мастером Дэрреком и теперь злился, что Джерри первым успел заявить о своей задумке. Теперь скажешь, что собирался сделать то же самое, – никто не поверит. Решат, что он за Джерри повторяет…
– А вот пойду и спрошу. – Джеримэйн утёр губы рукавом вместо салфетки, встал и решительно вышел из залы.
Бард облегчённо выдохнул. Всякий раз в присутствии этого типа он ожидал какого-нибудь подвоха и сидел как на иголках. Вскоре до его ушей донеслись скрип ступеней и быстрый удаляющийся топот. Видимо, Джерри решил не откладывать дело на потом и отправился прямиком наверх – к наставнику.
