Элмерик встал, натянул штаны, набросил куртку прямо поверх рубахи и выбежал во двор. Его окатило водой, как из ведра. Намокшие волосы завились ещё сильнее, а плотная замшевая ткань быстро напиталась влагой. Стуча зубами от холода, он со всех ног бросился к конюшне, вбежал внутрь и притворил за собой дверь. Глаза быстро привыкли к царившему мраку. Он обнаружил, что окно наверху осталось открытым, но лужа, собравшаяся у стены, к счастью, была совсем небольшой. По приставной лестнице Элмерик забрался на сеновал и запер ставни на щеколду. Теперь на конюшне стало совсем темно – хоть глаз выколи. Он пожалел, что не захватил с собой огня, но тут же рассудил, что лучше дождётся рассвета прямо здесь: спать на сеновале было тепло и мягко, а заодно и над ухом никто не храпит. Элмерик поглубже закопался в мягкое пахучее сено, свернулся калачиком и уже успел прикрыть глаза, когда дверь вдруг скрипнула и под крышу вошли (а точнее, вбежали) два промокших человека. Один из них вёл в поводу прекрасного вороного жеребца, которого тут же, не рассёдлывая, привязал к балке, чтобы тот мог дотянуться до свободной кормушки, – видно было, что гость не собирался задерживаться надолго.
– Ну и погодка… – Элмерик с удивлением узнал голос второго человека: это был не кто иной, как Мартин. – Признавайся: твоих рук дело?
– Зачем бы мне? – У незнакомца, приехавшего на вороном жеребце, оказался низкий звучный баритон; его Элмерик прежде точно не слышал.
– Ну, ты же любишь ходить по тропе дождя.
– Не тот случай, – со смешком ответил незнакомец. – Меня вообще никто не должен был видеть, знаешь ли.
– Ну, от меня-то тебе не спрятаться! – в том же шутливом тоне отозвался Мартин.
Гость пожал плечами.
– Можно подумать, я собирался. В любом случае, я уже здесь закончил. Теперь нужно дождаться, пока дождь немного утихнет…
От сильного порыва ветра неприкрытая входная дверь распахнулась, ударившись о стену конюшни. В тот же миг сверкнула молния, осветив всё вокруг, и Элмерик обомлел: сначала ему показалось, что у незнакомца чёрное как смоль лицо. Вторая вспышка всё прояснила: этот странный человек носил тканевую маску, закрывавшую подбородок, нос и скулы. Будто бы разбойник какой. Из всего лица удалось рассмотреть только тёмные глаза, тонкие вразлёт брови и высокий лоб. Дорожные одежды путника были сплошь покрыты брызгами жидкой грязи, будто бы он скакал по размытому тракту во весь опор, а тяжёлый плащ вымок так, что хоть отжимай. Незнакомец был худощав и довольно высок, его чёрные волосы спускались ниже пояса, а больше Элмерик ничего не успел разглядеть, потому что тот протянул руку и прикрыл дверь. Теперь в наступившей тьме барду приходилось полагаться лишь на свой острый слух.
– Я думал, ты приедешь на Мабон, – мягко упрекнул собеседника Мартин. – Ждал тебя.
– Прости, не успел. Возникла непредвиденная задержка в пути. – Гость фыркнул, будто бы находил в этом что-то забавное.
– И что тебя так развеселило, позволь спросить?
– У меня пытались увести лошадь… А ты что, неужели беспокоился? – До ушей Элмерика снова донёсся смешок.
– Я? Даже и не думал. В тот день, когда я решу, что мастер Сентябрь не может постоять за себя, меня можно будет смело объявлять безумцем!
– Теперь ты льстишь. Соскучился, что ли?
– Как же, держи карман шире! Да я был бы счастлив не видеть тебя ещё месяц-другой, – вздохнул Мартин. – Да и вообще всех.
– Март, ты устал. Тебе бы отдохнуть, – проговорил человек в маске. Его голос неожиданно потеплел, в нём чувствовалась забота.
Элмерик недоумевал. Разговор, случайным свидетелем которого ему довелось стать, был воистину подозрительным. Почему эти двое называли друг друга такими странными именами? «Март» вполне могло быть уменьшительным от «Мартин», но вот «Сентябрь»… Бард припомнил, что подобные прозвища часто давали друг другу эльфы, ужаснулся своей догадке и пожалел, что на конюшне царила полная темнота, хоть глаз выколи, а то он непременно постарался бы рассмотреть, не острые ли уши у их ночного гостя. Элмерик невольно приложил руку к груди, чтобы унять стук сердца.
– Ещё успеется, – беспечно возразил Мартин. – До Самайна дел полно, сам понимаешь. Вот проскачет Дикая Охота, закроются Врата, наступит зима – тогда и отдохнём. Если живы будем.
Снова послышался гром – не такой сильный, как прежде, скорее ворчащий, чем рокочущий.
– Гроза уходит… – заметил гость. – Скоро, пожалуй, и дождь кончится.
Новый оглушительный раскат, словно насмехаясь, немедленно опроверг его слова.
– Предвидение никогда не было твоей сильной стороной, – поддел Мартин.
– При чём тут это? Наверное, ты хотел сказать «предсказание погоды»?
– Ага, и чувство юмора у тебя тоже так себе.
– Зато твоего хватит на двоих, и ещё немного останется. Можно будет нищим раздать. – Тот, кого называли Сентябрём, немного приоткрыл дверь и выглянул наружу. – Ты прав: всё ещё льёт..
Элмерик подался вперёд, но, к его немалой досаде, рассмотреть уши ночного гостя помешали его длинные густые волосы. И всё же бард почти был готов поклясться, что видит перед собой эльфа или кого-то очень похожего на жителя волшебной страны. Он не смог бы толком объяснить, почему так решил, но кроме уже упомянутого прозвища Сентябрь было что-то необычное в фигуре гостя, в его речи, в манере держаться. И эта странная маска – зачем она? Ткань была слишком тонкой и вряд ли защищала от дорожной пыли. Под маской угадывались довольно тонкие черты лица, прямой нос и острый подбородок. На всякий случай Элмерик попробовал поглядеть на незнакомца попеременно одним и другим глазом, но ничего не изменилось.
Подозрительный гость смахнул с рукава дождевые капли (на его руках бард разглядел тонкие кожаные перчатки – не слишком-то подходящие для верховой езды, если это, конечно, не какая-нибудь особенная эльфийская выделка) и снова прикрыл дверь.
– Я слышал, Дэррек нашёл парнишку с разными глазами? – неожиданно спросил Сентябрь. – И как он?
Бард, услышав, что незнакомец заговорил о нём, зарылся в сено и затаился, как мышь, даже дышать перестал.
– Пока никак. – Мартин вздохнул (с облегчением или с досадой – Элмерик не разобрал).
– Хм… Значит, тебе придётся этим заняться, и побыстрее.
– Вот сейчас обидно было! – огрызнулся Мартин. – Думаешь, я тут ничего не делаю? Но когда я сам в учениках, это не так-то просто, знаешь ли! – Позабыв о скрытности, он повысил голос, и незнакомцу пришлось шикнуть на него, положив руки на плечи.
– Тише! Не горячись, Март.
– Да спокоен я, спокоен… – Он снова перешёл на шёпот, но не удержался от мимолётного упрёка. – И вообще, это была твоя затея!
– Но ты с ней согласился, – отрезал Сентябрь, хорошенько встряхнув собеседника. – Терпи теперь.
На некоторое время они замолчали. Слышалось только, как переступают в денниках лошади, скрипя половицами, да снаружи стучат по листьям капли наконец-то стихавшего дождя. В воздухе пахло сыростью, сеном и конским навозом. От этих запахов, а ещё от
