– Обсудить наедине? Или остальным тоже скажем? – тоже шёпотом уточнил бард.
Брендалин на мгновение задумалась, а потом решительно тряхнула светлыми косами:
– Думаю, это должны знать все. Помнишь, я говорила, что мне нужно кое-что проверить? В общем, я нашла, что искала. – Взглядом она указала на книгу.
– Что там? – Элмерик скосил глаза, чтобы прочитать название, но Брендалин прижала фолиант к груди.
– Скоро узнаешь. А пока я тоже хочу поесть.
В этот раз им повезло: не пришлось даже ничего придумывать. Мартин убежал из гостиной раньше всех, сославшись на встречу с мастером Дэрреком. Розмари хотела было уйти следом, но Элмерик попросил её – и остальных – задержаться.
– Послушайте все! – Он прочистил горло. – У нас появились важные новости про подменыша.
Наверное, это прозвучало слишком официально, потому что Джерри скривился, как будто съел что-то кислое, и пробурчал:
– Засим высокое собрание постановляется открытым… слово имеет господин Лаверн, бард.
– Прекрати ёрничать, Джеримэйн! Дело и впрямь серьёзное. – Элмерик посторонился, пропуская вперёд Брендалин. – И говорить буду не я, а она.
– А вот это уже интереснее! – Джерри шутливо поклонился девушке. – Леди Брендалин попусту болтать не станет, в отличие от некоторых!
Элмерик решил не отвечать на такую явную подначку (хотя, конечно, обиделся и запомнил) – он лишь кивнул Брендалин, предлагая начинать.
Девушка сделала шаг вперёд, крепко сжимая в руках книгу. Её лицо было бледнее, чем обычно, словно Брендалин уже несколько дней не выходила на улицу. Пальцы, которые обычно уверенно смешивали самые сложные зелья, сейчас слегка подрагивали.
– Как все вы, наверное, помните, мы искали подменыша. – Её голос звучал тихо, приходилось прислушиваться. – Хотя, пожалуй, слово «подменыш» тут не подходит. Я лучше скажу так: один из нас, вступив в ряды Соколов, преследовал совсем иные цели.
– Это какие же? – со смешком спросила Келликейт, подняв одну бровь. – Думаю, у нас у всех были разные причины, чтобы прийти сюда.
– Это так. – Голос Брендалин зазвучал чуть более звонко. – Но так или иначе, каждый из нас подписал бумагу, в которой клялся блюсти интересы Объединённого Королевства. Тот же, кого мы ищем, нарушил клятву и пришёл в отряд Соколов со злым умыслом.
– Ну и с каким? – Розмари, прежде державшаяся немного поодаль, шагнула вперёд, входя в общий круг.
– Если тот, кого мы ищем, является эльфийским соглядатаем, он наверняка хочет разведать тайны Соколов, чтобы сообщить об этом врагу. – Брендалин заложила за ухо выбившийся из причёски локон.
– Ну и дурак он тогда! – ухмыльнулся Джеримэйн. – Нам с вами так мало рассказывают, что собирать сведения этот соглядатай будет до следующего урожая, и то вряд ли узнает что-нибудь путное. Не к новобранцам надо было идти, а повыше метить.
– Мельница хранит много тайн. – Брендалин вернула ему ухмылку. – Тебе ли не знать?
– Ой, ну давай вот ты ещё упрекать меня будешь! – Джерри сплёл руки на груди и глянул с вызовом. – Знаешь, я тогда тоже кое-что смогу рассказать!
– Мне стыдиться нечего. – Девушка вытянулась, как струна. – Но мы здесь собрались не ради взаимных упрёков. Я прочту вам нечто такое, что прольёт свет на происходящее.
– П-погодите. – Орсон по привычке поднял руку, как на уроке. – А где же Мартин? Может, его п-позвать?
Заикание всегда возвращалось при волнении, и Келликейт осторожно похлопала его по локтю (до плеча она попросту не дотягивалась), призывая успокоиться.
– Тс-с-с! – Джерри отмахнулся от Орсона. – Мне кажется, что Мартина с нами нет неспроста. Он главный подозреваемый. Так ведь?
– Давайте я просто покажу вам то, что нашла, и вы всё сами поймёте. – Брендалин нашла закладку и открыла книгу сразу на нужной странице.
– Она не выглядит старинной. – Келликейт прищурилась, вглядываясь в строчки. – Что это? Детские сказки?
– Легенды, – поправила её Брендалин, не меняясь в лице. – И они действительно довольно новые – были записаны всего около четырёх десятков лет назад. Впрочем, послушайте, а потом мы решим, что делать дальше.
Легенда, рассказанная Брендалин
Хотите знать, что сулит человеку встреча с эльфами в канун Бельтайна? Нетрудно сказать: не к добру это.
Каждый, кто рождён в Холмогорье, с детства знает, что прогуливаться в одиночку по полям, ждущим наступления лета, весьма опасно. Не все, кого ночь застала в пути, находили дорогу домой. Иных потом встречали в родных местах лишь через сотню лет, другие же возвращались в срок, но спустя год умирали от тоски по волшебным краям, сокрытым от людских глаз. Но бывало и иначе.
Сказывают, однажды на закате возвращался домой разбойник Мартин Мэй.
Он ехал верхом на вороном жеребце, уведённом прямиком из королевских конюшен, а кошель его был набит звонкими монетами, поэтому всадник был весел и во весь голос напевал лихую песню лесной ватаги. А дело, надо полагать, было в канун Бельтайна. И вышло так, что сумерки наступили раньше, чем Мартин Мэй успел увидеть вдалеке пламя костров и почуять запах готовившегося мяса.
Вскоре дорога под копытами коня превратилась в узкую заросшую тропку, а потом и вовсе исчезла.
– Ох, как нехорошо! – сказал сам себе Мартин Мэй. – Уже три года мы с друзьями живём под сенью древ, и казалось, нам известен каждый уголок родной чащи. Но сейчас я не узнаю этих мест. Неужто и мне, вожаку лесного братства, довелось заблудиться? Рассказать кому – засмеют!
В этот самый миг он заметил вдали мерцающий огонёк. Разбойник спешился и, взяв своего скакуна под уздцы, пошёл прямиком на свет. Среди густых крон он чувствовал себя как дома и ничего не боялся, а что нынче недоброе время для путешествий, так и вообще запамятовал.
В миг, когда последние сполохи заката потухли на небесах, путник оказался на поляне и сразу понял, что попал в зачарованное место. Цветущие ветви причудливо сплелись над головой, образуя купол, и шелестели листьями, хотя не было ни малейшего ветерка. В густой траве пряталось множество светлячков, похожих на рассыпавшиеся крупинки золота, а под ногами звенел чистый ручей, через который был переброшен мостик из брёвен, скреплённых лозой. И тут Мартин Мэй почувствовал невыносимую жажду. Он привязал коня к дереву, склонился к ручью и зачерпнул полную пригоршню воды, от которой стыли руки. Но стоило ему лишь сделать первый глоток, как из темноты вышла прекрасная дева в расшитом платье цвета молодой листвы, перехваченном тугим кожаным пояском. Её голову украшал венок из одуванчиков, ярко-рыжие, не знавшие кос волосы ниспадали до пояса, а ожерелье и браслеты, казалось, были сделаны из свежих ягод рябины, которая никак не могла вызреть в эту пору. Одна нога девы была босой, другая же обута в сандалию с пряжками из светлого металла. В руках у неё была серебряная чаша.
