– Об этом я как-то не подумал, – с сомнением сказал Мартин Мэй. – В самом деле, ни разу я не видел от тебя зла. И всё, чем ты наделила меня, пришлось мне по нраву. Но более прочего – то вино, что мне довелось испробовать в нашу первую встречу.
Медб рассмеялась, лицо её посветлело.
– Соглашайся, и будешь пить его хоть каждый день, – посулила она.
– Быть может, стоит начать прямо сейчас? – Мартин Мэй первым шагнул на мост, и брёвна скрипнули под его ногами. – В знак того, что не осталось меж нами недомолвок и затаённой вражды.
Медб просияла от радости, в её руках появилась серебряная чаша, которая мгновенно наполнилась напитком цвета янтаря. Мартин Мэй отпил глоток и, возвращая чашу, незаметно бросил туда три сухих осенних листка, что дал ему ранее рыцарь Сентября.
– Испей и ты, – предложил он. – И будь что будет.
Королева пригубила вино – и в тот же миг всё поняла. Чаша упала из её рук, остатки напитка пролились и впитались в землю, а листья исчезли.
– Возвращаю глоток за глоток, слово за слово, дар за дар. Сделка разорвана, граница крепка, – быстро произнёс Мартин Мэй, как научил его рыцарь Сентября.
Королева шагнула к нему, но невидимая преграда не пустила её на мост, заставляя бесноваться от ярости на том берегу ручья.
– Этот негодяй всё-таки помог тебе! – вскричала она. – Он уже проклят, и ты будь навеки проклят вместе с ним! Оставайся со своей свободой, глупый смертный! Отныне ни одна женщина, которую ты полюбишь, даже не посмотрит в твою сторону. А те, что полюбят тебя, не смогут пробудить ответных чувств в твоём сердце. Проклятие спадёт, лишь когда ты, устав от одиночества, придёшь ко мне сам и будешь умолять о пощаде. Твори свою магию, живи вечно и помни: мы ещё встретимся!
Сказав так, Медб превратилась в огромную сову, ухнула и улетела прочь.
Говорят, что и по сей день в её свите нет девятого рыцаря, хотя все прочие сменялись не единожды.
Говорят, с тех пор лесная ватага больше не видела своего вожака, ибо ушёл он заливать свою тоску добрым элем, да так и не вернулся в родные леса.
Говорят, в канун Бельтайна опасно пускаться в путь, а лучше вообще не выходить из дома, чтобы не встретить эльфов, так любящих играть в игры со смертными.
А в Холмогорье с тех пор дурным знаком почитается крик совы. Почему? Нетрудно сказать: не к добру это.
4.
Воцарившееся молчание первым нарушил Орсон.
– Хорошая сказка. – Он улыбнулся. – Немного грустная, но хорошая. Только вот я не п-понял, п-при чём тут п-подменыш и М-мартин? Вы же не хотите сказать?..
Чистый взгляд, полный недоумения, не обманул барда: он знал, что Орсон обо всём уже догадался. Иначе бы не разволновался до заикания. И зачем он хочет казаться глупее, чем на самом деле? Элмерик, признаться, так и не понимал.
– О, нет. – Келликейт усмехнулась, но смешок вышел отнюдь не весёлым. – Именно это они и хотят нам сказать, Сонни. Но я по-прежнему не вижу подтверждений – одни только домыслы.
Она глянула на Брендалин с вызовом:
– Это всё, что у тебя есть? Если да, то мы зря теряем время.
– Глупости-то всё это! – На протяжении всего рассказа Розмари мяла пальцами край своего фартука, оставляя на льняной ткани глубокие некрасивые заломы, а сейчас вдруг вскочила как ошпаренная. – Этак-то можно про любого насочинять-то небылиц и крикнуть: вона подменыш, ату его! И потом-то ни правых, ни виноватых не сыщешь. Уж я-то знаю, как это бывает.
Её щёки раскраснелись, полные губы сжались в тонкую ниточку, а в прищуренных глазах появился недобрый огонь. Элмерик подумал, что, пожалуй, впервые видит Розмари настолько похожей на злющую ведьму, за которую её незаслуженно приняли односельчане. Казалось, ещё немного – и девушка начнёт сыпать проклятиями направо и налево. Барду даже стало немного не по себе.
– Конечно, не только сказка указывает на это… – Голос Элмерика прозвучал не слишком-то убедительно, и Джерри, воспользовавшись заминкой, тут же встрял:
– Так. Либо вы оба говорите всё, что знаете, либо я отсюда пошёл. У меня дел прорва, а вы тут сказочками балуетесь…
– Так вот, я и пытаюсь сказать…
Элмерику опять не дали закончить – на этот раз его перебила Брендалин. Она не пыталась кричать или спорить: даже наоборот, её голос звучал успокаивающе, как тихая тягучая песня.
– Я понимаю и разделяю ваше негодование. И сама до конца не верю, но давайте немного порассуждаем вместе. Мартин, конечно, не подменыш в полном смысле. Он человек, но человек необычный. И я почти уверена, что он не тот, за кого себя выдаёт. Кому-нибудь из вас он говорил, что когда-то был рыцарем короля, а после стал лесным разбойником?
– Мне говорил-то… – Розмари на мгновение задумалась, а потом решительно тряхнула кудрями. – Ну и чё? Тебе разбойников, что ли, в лесах мало-то? Да их на милю по дюжине-то!
– А то, что Артур Девятый правит всего пять лет и уже прослыл справедливым и мудрым королём. С ним Мартин вряд ли бы поссорился. Выходит, он был рыцарем Артура Восьмого – Благонравного. А того многие укоряли за излишнюю мягкость, так что тоже не сходится. К тому же, если Мартин успел побыть рыцарем при прошлом короле, то во сколько же лет он получил Посвящение? Не рановато ли для мирного времени? Зато если припомнить Артура Седьмого, то тут найдётся всё: и вздорный нрав, и постоянные междоусобицы с вассалами, и сотни историй о несправедливых решениях. Вот только и Мартину тогда не двадцать пять.
– Опять домыслы! – Келликейт дёрнула плечом, будто отгоняя назойливую муху. Её оковы звякнули, и девушка поморщилась от боли.
– А как же проклятие? – Брендалин шагнула ближе. – В сказке оно точно такое же, как у Мартина. Или вы думаете, королева Медб других проклятий не знает и раздаёт всем одинаковые?
Джерри хохотнул:
– Не, ну а вдруг? Может, училась плохо. А вообще, совпадения всякие бывают. Хотя тут ты права: проклятие заставляет призадуматься…
– А почему бы не пойти и не спросить у М-мартина п-прямо? – предложил Орсон, но от него дружно отмахнулись.
Великан хотел ещё что-то возразить, но Келликейт молча взяла его под руку, вынуждая сесть рядом с собой.
– Так он тебе и скажет правду! – Элмерик понял, что пытается говорить так, будто малого ребёнка утешает, и осёкся; неискренняя улыбка вмиг сошла с его губ.
– Эй, рыжий! – Джерри хлопнул его по плечу. – А что, если ты на него просто посмотришь? Ну, этим своим особенным взглядом! У тебя ведь уже стало получаться?
Элмерик хотел шикнуть, чтобы тот закрыл рот, но было уже поздно – все взгляды обратились к нему. Келликейт подняла бровь, Орсон вытаращился в немом восхищении, а Розмари приоткрыла рот.
