– Мне ты тоже давал слово. – Брендалин говорила спокойно, но в каждом её слове чувствовалась горечь. – Будь осторожнее, Элмерик! Или ты не помнишь легенды о героях, нарушающих клятвы? Одна с другой вступают в противоречие – и всё, сказке конец. Учти это на будущее, когда решишь обзавестись новыми зароками.
– Да… я всё понял. – Элмерик опустил глаза; чувство вины обручем сдавило грудь. – Ты простишь меня?
– Может быть. – Девушка вздохнула. – Но не сейчас.
Бард взъерошил руками и без того встрёпанные кудри. Ему совсем не хотелось, чтобы беседа закончилась на такой невесёлой ноте, но сказать в своё оправдание было нечего. Это всё Джерри виноват, негодяй! Ну кто его за язык тянул-то?
Не дожидаясь, пока девушка попросит его уйти, Элмерик, повинуясь порыву, достал из-за пояса флейту и приложил её к губам. Первые звуки мелодии заставили Брендалин вздрогнуть и ещё крепче вцепиться в платок. Но с каждой новой трелью она всё больше успокаивалась: напряжённые плечи расслабились, кулаки разжались, и ощущение перетянутой струны, которая вот-вот лопнет, ушло.
Элмерик попытался вложить в эту музыку то, что не смог сказать вслух, – все свои чувства.
– Красивая мелодия, – тихо сказала Брендалин, когда он перестал играть. – Это чары?
– Ну, немного… – Элмерик отнял флейту от губ и улыбнулся. – Это чтобы тебя утешить. Иногда музыка говорит лучше любых слов.
Он не стал рассказывать девушке, что обычно в семье Лаверн эти чары (с небольшими изменениями) использовались, чтобы успокоить не в меру расшалившееся дитя, и назывались «колыбелью ветра». Брендалин могла бы решить, что Элмерик относится к ней как к ребёнку, а это было не так.
– Ты всё ещё злишься на меня? – спросил он, когда тишина совсем уже затянулась.
– Очень! – Брендалин нахмурилась. – И буду ещё какое-то время. Но недолго. На тебя невозможно долго злиться…
– Я не хотел тебя обидеть. – Элмерик взял её за руку, в который раз поражаясь, до чего же хрупкая и изящная у девушки ладонь. – Будь моя воля – никакой тайны бы не было. Но так захотела наставница, и, поверь, у неё на то есть причины.
Брендалин руку не отняла и, казалось, внимала его речам вполне благосклонно. Обрадованный бард продолжил:
– Разумеется, Джерри тоже должен был молчать. Не знаю, случайно ли он сболтнул или намеренно… но нам всем сейчас угрожает серьёзная опасность, а для защиты все средства хороши.
– Но теперь-то ты расскажешь мне правду?
Элмерик опустил голову:
– Прости, я всё ещё связан словом. И, хотя мы с наставницей сегодня поссорились…
– Поссорились? – перебила его Брендалин, поднимая брови. – Но почему?
Бард вздохнул:
– Наверное, она встала не с той ноги, если так можно выразиться. У неё вообще тот ещё характер. Поэтому мы не учимся, а топчемся на месте.
Брендалин сжала его руку и приникла виском к плечу барда.
– Не переживай, всё образуется. Ты справишься. Мы все справимся.
Кажется, она больше не злилась. Элмерик улыбнулся и решил, что всё-таки может кое-что рассказать, не нарушая данную клятву.
– Знаешь, я пока не слишком хорош в истинном зрении. По правде говоря, у меня всего-то один раз и получилось. Я подумал, что заклинание можно усилить при помощи музыкальных чар, но без наставницы результат может оказаться непредсказуемым…
Брендалин задумчиво водила пальцем по его ладони, но, услышав последние слова, вновь замерла, выпрямив спину.
– Может, лучше не рисковать? – выдохнула она. – Вдруг эти чары как-нибудь повлияют на тебя? Да и зачем они нужны, если причастность Мартина к эльфийскому заговору уже очевидна? Ты же сам говорил про рыцаря Сентября – какие ещё нужны доказательства?
Элмерик мотнул головой.
– Я не верю, что Мартин мог пойти на это по своей воле. Не хочу верить, понимаешь… А вдруг на нём какое-то заклятие подчинения? Он ведь всегда помогал нам, и наш долг – не оставить его в беде.
– Может, ты и прав… – Девушка убрала непослушную прядь с его лица. – Он с самого начала показался мне милым. Не хочется верить, что Мартин – негодяй, обманувший всех нас.
– Ах, значит, милым! – наполовину в шутку, наполовину всерьёз вскинулся Элмерик.
– Не ревнуй, глупый! – Брендалин, улыбаясь, щёлкнула его по носу.
– Я ни капельки не ревную. – Элмерик прищурился. – У меня ведь нет повода?
– Конечно нет. – Девушка накрыла его руку своей.
В этот миг Элмерик подумал, что, кажется, переборщил с успокаивающими чарами: от былой обиды Брендалин и следа не осталось. Не то чтобы бард был против, но… на будущее, пожалуй, злоупотреблять «колыбелью ветра» не стоило. Нечестно это.
– Я боюсь за тебя, – призналась Брендалин, опуская ресницы. – Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Может, не будешь лезть в это дело, а? Пускай Джерри разбирается.
– Я не стану отсиживаться, пока другие рискуют головой! – Бард сперва вскричал, но вовремя одумался и, выдохнув, заговорил уже более спокойно: – Не бойся, милая. Я тоже непрост и кое-что умею.
– Но Мартин умеет намного больше, если, конечно, вся эта история с Медб – правда. Ты понимаешь, что мы по сравнению с ним – что твои щенята против взрослого медведя? И если не придумаем какую-нибудь хитрость, то непременно проиграем.
– Поэтому ты хотела всё рассказать учителям?
Девушка кивнула и ещё теснее приникла к нему.
– Мне страшно, и я не стыжусь это признавать. И я бы рассказала – даже в обход вас. Но мастер Дэррек сейчас в отъезде, мастер Флориан по обыкновению затворничает, а доверять мастеру Патрику… я бы не стала.
Элмерик выпрямился так резко, что ударился головой о свод лестницы.
– Но почему? Разве он не твой любимый учитель? – Он скрипнул зубами, потирая макушку.
– Я тут вспомнила кое-что. – Брендалин понизила голос до едва различимого шёпота. – Когда мы все только приехали на мельницу, он встретил нас и представился полным именем: Патрик Мэй. Понимаешь, Мэй!
– Ну и что? Это один из самых больших кланов Холмогорья. Они могут быть настолько дальними родичами, что это не имеет никакого значения.
– Хорошо, если так. – Девушка нахмурилась, не желая соглашаться. – Но я слышала, что горные кланы ставят кровное родство превыше вассальных клятв и супружеских обетов. Если мастер Патрик в родстве с Мартином, почему они скрыли это? Почему его назвали одним именем, как низкорождённого?
– Или как преступника. Его же могли изгнать из клана. – Элмерик обнял её, крепче прижимая к себе.
– Но тогда мастер Патрик не стал бы ему помогать – разве нет?
Элмерик пожал плечами: дела горных кланов прежде мало его волновали.
