Министр замялся.
— Я, — сказал он наконец. — Мне принесли из отдела кадров, и
я подписал.
В кабинете повисла тишина. Все ждали, что скажет президент.
И все боялись.
Алиев резко махнул рукой, брезгливо поморщился.
— Проверь. Это что такое творится! Преступники уже сами решают,
кого куда назначить. Наблюдение за Самедовым установили?
— Всех лучших людей послал, — выдохнул министр, — следим за
каждым его шагом.
— У вас есть еще какая-нибудь информация? — спросил
президент Савельева.
— Мы передали вашим контрразведчикам фотографии Груодиса и
его людей, — доложил Савельев. — По полученным из Англии сообщениям, счет для
членов группы там открывал какой-то неизвестный нам подданный Турции.
Президент посмотрел на министра национальной безопасности.
Очевидно, оба подумали об одном и том же. Раньше уже было несколько подобных
сигналов от «дружественного соседа». Но в присутствии российского полковника об
этом говорить не следовало.
— Как там у тебя? — спросил президент у незнакомца, сидевшего
рядом с Савельевым.
— Завтра с утра блокируем все дороги к дворцу «Гюлистан», —
доложил тот, — поднимем вертолеты. Для встречи в аэропорту задействуем силы
Министерства обороны. И удвоим обычную охрану.
«Это начальник управления охраны», — понял Савельев.
— Все правильно, — кивнул хозяин кабинета, — но мне кажется,
что мы не учли специфики этих террористов. Они ведь не просто бандиты, а бывшие
сотрудники КГБ. Значит, придумают что-нибудь неординарное.
— Вся трасса будет под нашим контролем, развел руками
начальник охраны.
— При чем тут трасса, — Алиев задумался, — нет, они не
станут нападать на трассе. Там много охраны и машины идут быстро. Я тебе
говорю, они придумают какой-нибудь другой ход.
— Самедов восстановлен в ГАИ, — продолжал начальник охраны,
— мы считаем, что покушение произойдет на трассе. У нас есть некоторые
наработки.
— Что ты предлагаешь?
— Когда пойдут ваши автомобили, вся дорога перекроется. С
одной стороны, это безопасность, а с другой — все знают, что вы должны
проехать. Может, на этом они все и подготовили. Поэтому мы пустим сначала
ложный эскорт вместе с вашим автомобилем, а уже затем проедете вы с Шеварднадзе
во второй колонне.
Если террористы и готовят акцию на трассе, они ударят по
вашему автомобилю, — доложил начальник охраны.
— Придумываешь всякие сложности, — пробормотал президент, —
они, наверное, тоже что-нибудь такое придумали. У тебя все?
— Шеварднадзе и его делегацию предлагаем поместить в
гостевом доме. Там будет надежная охрана. Никого пускать не будут. Только с
моей подписью.
— Они готовят наше совместное убийство, — напомнил
президент. — Значит, в любом случае покушение состоится не там. Нужно проверить
те места, где мы будем вдвоем.
— В аэропорту, на трассе, у вас в кабинете, во время
подписания договора и вечером, во время банкета, — мы проверили все шаг за
шагом. Уже сегодня оцепили аэропорт. Поставили дополнительные воинские части,
даже зенитные пулеметы на всякий случай.
— Ясно. У тебя что? — обратился Алиев к министру
национальной безопасности.
— Ищем людей Груодиса по всему городу. Bcex, кто прилетает в
город, проверяют на границе. В аэропорту установлен жесткий контроль. На дорогах
республики будут дежурить офицеры районных отделений нашего министерства.
Сегодня с утра закроем город. Вместе с УВД установим на
дорогах блокпосты.
Может, они приедут в город не через аэропорт.
— Сегодня десятое, — напомнил президент, — ты думаешь, они
только собираются приехать? Они давно уже в городе. Лучше ищите их здесь, они
наверняка постараются появляться в тех местах, где планируют террористический
акт. У нашего российского гостя нет вопросов?
— Нет, — сказал довольный вторым совещанием. Савельев, — на
этот раз — нет.
Глава 16
В этом городе все казалось другим. Исчезли улыбки с лиц
прохожих. На Торговой, прежде служившей главной «авеню» для прогулок, не было
слышно громких приветствий и радостных восклицаний. Появившиеся повсюду
супермаркеты и магазины придали городу новый вид, но лишили его прежнего
очарования. Начали перестраиваться дома, внешний вид которых раньше пробуждал
ностальгию, а теперь вызывал неприятие своей унифицированностью и явным вызовом
обществу.
Исчез приморский бульвар, главное место отдыха горожан.
Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что в этом люди виноваты меньше
всего: наступающее море, словно чувствуя драму города, решило добавить в нее
свои штрихи и затопило большую часть бульвара, бывшего ранее гордостью
бакинцев.
Море поднялось до опасного уровня и грозило подлинным
экологическим бедствием.
Может быть, оно, как живое, чувствовало перемены,
происшедшие с этим удивительным городом, и гневно реагировало на них?
Старожилы шепотом рассказывали, что в январские дни
девяностого, когда советская армия вошла в город, трупы сбрасывали в море.
Возможно, это были только слухи. Но как бы там ни было, именно в последние годы
море начало угрожающе подниматься, затопляя окрестности.
Ностальгия по бульвару усиливалась еще и потому, что
практически не осталось тех, кто некогда составлял удивительный этнический и
многомерный мир горожан. Но даже уехавшие армяне не стали перебираться в
Ереван. Они оседали в Нью-Йорке и Париже, уезжали в Москву и Ленинград,
перебирались в Белоруссию и на Украину. И везде, где бы они теперь ни были,
сохраняли в душе благодарность и память об этом удивительном городе.
Потом была вторая волна эмиграции — все уезжали в Израиль.
Многих напугали кровавые события начала девяностых. А многие просто решили, что
пора уезжать.
Третья волна, самая большая, началась после прихода к власти
Народного фронта.
Интеллигенция, русскоязычное население, музыканты,
композиторы, писатели, художники, составлявшие некогда гордость города, его
славу и надежду, покинули его. Некоторых гнало тяжелое экономическое положение.
И лишь в последние несколько лет отток населения несколько уменьшился. Но это
уже был не тот город.
Бывший когда-то одним из культурных центров огромной
Империи, теперь он превращался в обычную столицу небольшого мусульманского
государства. Все чаще появлялись на улицах женщины с платками на голове. Все
призывнее раздавались крики с минаретов мечетей, призывающие не забывать
правоверных о своем долге.
Росло число беженцев, несчастные без дела слонялись по
улицам Баку, представляя удручающее зрелище.
