— А вы посчитали, во сколько миллиардов нам обойдется
дестабилизация в Азербайджане и в Грузии в случае гибели обоих президентов?
Парламенты сразу примут законы о выходе из СНГ. Хлынут потоки русскоязычных
беженцев, закроется граница, и оба соседних государства будут потеряны
навсегда.
— Не горячитесь, — раздался вдруг скрипучий голос министра
иностранных дел, — мы и собрались для того, чтобы решить наши вопросы.
Возможно, мы действительно недооцениваем фактор дестабилизации. Но ведь
дестабилизация не может заменить нам реальную нефть и реальные деньги. Это
мнение нашего правительства.
Присутствующие поняли, что хотел сказать министр. Правительство
— это прежде всего интересы могущественных нефтяных и газовых компаний, по
существу вытягивающих всю экономику. Бывший министр Шафранник погорел именно на
своих слишком либеральных взглядах по отношению к первой ветке нефтепровода из
Баку.
Тогда как Министерство иностранных дел почти еженедельно
выступало с очень жесткими заявлениями, министр ездил в Баку и даже принимал
участие в подписании разного рода контрактов. Конечно, он согласовывал свои
действия. Но две группы, столкнувшиеся в борьбе за власть в российском
руководстве, представляли слишком полярные интересы, чтобы министр мог уцелеть.
В новое правительство он уже не вошел.
— Мы с трудом наладили относительный порядок на нашей южной
границе в Закавказье, — заметил начальник Федеральной пограничной службы, — это
и так обошлось нам в миллиарды рублей.
Все знали, что генерал пограничников старается не
вмешиваться в схватку двух групп, предпочитает оставаться нейтральным в этой
драке. Но его слова свидетельствовали в пользу стабилизации.
— Мы послали группу наших экспертов, — набрался смелости
Жернаков, — чтобы предотвратить дестабилизацию ситуации в двух соседних
республиках. Начавшаяся там дестабилизация неизбежно перекинется и к нам,
вызвав новую волну беженцев и ненужное напряжение на наших южных рубежах.
В этот момент он увидел лицо генерала Мишутина. Кажется,
разведчик был не совсем доволен выступлением представителя ФСБ. Он выразительно
посмотрел на министра иностранных дел. Очевидно, между ними был разговор на эту
тему. Может, они считают, что смена режимов в Тбилиси и Баку облегчит
дальнейшие переговоры.
Но министр иностранных дел прагматик. Он обязан понимать всю
опасность резкого поворота руля в такой напряженный момент.
И, словно прочувствовав его мысли, министр сказал:
— Конечно, мы должны оказывать необходимую помощь
руководителям соседних государств ближнего зарубежья. Тем более нашим
союзникам. Но с другой стороны, мы обязаны не забывать и о собственных
интересах. Обе республики так или иначе имеют большие проблемы, которые
невозможно решать без российского участия. И при решении наших стратегических
вопросов мы можем всегда оказать на них соответствующее давление.
Министр говорил, как обычно, очень осторожно.
Но все понимали его намеки без лишних пояснений. Он словно
обращался к генералу от СВР, убеждая того, что решение вопроса возможно и без
кардинальных изменений в руководстве обеих республик. С одной стороны, сам
Примаков был выходцем из Тбилиси и хорошо осознавал сложность всех проблем,
завязанных на Кавказе в тугой узел. С другой — он также понимал, что самая
большая головная боль и нерешенная проблема для Тбилиси и Баку — это вопросы
территориальной целостности обоих государств. Абхазия и Карабах были
прекрасными козырями, с помощью которых можно было давить на не очень
покладистых лидеров этих республик. После поражения в Абхазии Шеварднадзе
скажет, что Грузию поставили на колени. Это высказывание помнили все. И враги,
и друзья.
— Вы считаете, что возможное изменение ситуации в Закавказье
будет в нашу пользу? — уточнил генерал Мишутин. Он явно не собирался сдаваться.
Примаков не смутился. Он сам выдвигал генерала на должность
заместителя директора СВР и знал, что тот помнит об этом.
— Всегда нужно знать конкретную ситуацию, — рассудительно
сказал министр, — может так получиться, что в данном регионе совпадут наши
интересы и интересы американцев. И тогда нам будет гораздо легче убедить наших
малосговорчивых партнеров в необходимости правильного выбора.
«Он знает больше, чем говорит, — подумал Жернаков. — Просто
не хочет нам всего объяснять. Но и Мишутин имеет гораздо большую информацию по
этому вопросу. Возможно, все не так плохо. А может быть, наоборот, очень плохо,
и в случае любого исхода „стрелочников“ будут искать в ФСБ. Директор из
ведомства только недавно назначен, и его в любом случае не тронут, чтобы не
давать повода оппозиции лишний раз говорить о неверной кадровой политике
президента. А вот самого Жернакова уберут, не раздумывая. При таком варианте он
будет идеальным „мальчиком для битья“».
Спустя четыре часа после этой встречи, уже в Германии, в
Мюнхене, состоялась встреча, также посвященная проблеме двенадцатого июня.
Траппатони приехал не один. Он опасался подвоха и на всякий случай привез с
собой несколько телохранителей, которые оцепили особняк, прежде чем он туда
вошел.
Его уже ждали.
Хозяин дома не стал мешать беседе своих гостей, и Траппатони
уединился в огромном каминном зале с приехавшим на встречу с ним человеком.
Траппатони знал его как мистера Фрезера. Траппатони никогда не скрывал своей
принадлежности к осведомителям итальянских спецслужб и одновременно был одним
из руководителей итальянской мафии, потерявшей былую силу после сокрушительных
разоблачений и обвинения одного из самых главных пособников «Козы ностры»
Джулио Андреотти.
Но сам Траппатони не только не пострадал во время этих
разоблачений, наоборот, он еще более укрепил свое положение и теперь по праву
считался одним из самых влиятельных людей на Апеннинах. Когда Траппатони
позвонили очень серьезные люди из Рима, он понял, что обязан принять
предложение мистера Фрезера. И действительно, встреча состоялась в Турине пять
месяцев назад.
Именно тогда Фрезер предложил пять миллионов долларов за
устранение двух президентов небольших закавказских республик, о существовании
которых Траппатони даже не подозревал. Он не совсем понимал, как можно платить
такие деньги за устранение двух политиков, которые, в его понимании, ничем не
отличались от руководителей Гватемалы, Гвинеи либо Ботсваны. Но когда его
советник — «капореджиме» — объяснил ему важность акции, Траппатони пожалел, что
не попросил больше. Речь шла о запасах нефти, которые, по оценкам специалистов,
превосходили все известные запасы «черного золота», находившиеся в Персидском
заливе. Траппатони понял, что все связано с этим. Но договоренности к тому
времени уже были достигнуты.
Только одно условие Фрезера было категоричным. Половину
денег должны были получить исполнители. И этими исполнителями обязательно
должны были стать бывшие сотрудники КГБ. Траппатони даже обиделся. У него были
неплохие специалисты, которые могли решить проблему за гораздо меньшие деньги,
не прибегая к услугам посторонних. Но Фрезер передал досье на группу Груодиса и
категорически потребовал привлечь для работы их группу.
