— Тогда добавьте и белый цвет. Цвет наркотиков, — напомнил
Леонидов.
— Это уже достижение цивилизации, — возразил Дронго, — не
совсем характерное для города. Но если вы хотите точности, то узкую белую
полосу между двумя широкими я готов провести. Но все равно два основных цвета
крови — черный и красный.
— А я думал, кровь бывает красной и голубой, — засмеялся
Леонидов.
— Сегодня вечером посмотрите на дипломатов, слетевшихся сюда
со всего мира, и вы поймете, что у горожан главный цвет крови — это цвет
«черного золота». Черный цвет..
Глава 22
У директора дворца «Гюлистан» Вейсала Тагиева с утра болела
голова.
Сначала приказали готовить флаги и столы к подписанию
договора. Тагиев умолял не делать этого, доказывая, что затянувшаяся до пяти
часов вечера церемония подписания сорвет торжественный банкет, к которому они
обязаны расставить столы и подготовить их к приему гостей. Наконец в последний
момент ему сообщили, что церемония подписания будет в здании президентского
дворца, а ему нужно готовиться к достойному приему.
Ему мешали десятки охранников, снующих повсюду. Они были
даже с собаками, вынюхивающими взрывчатку. Особенно раздражало Тагиева, что
собак пришлось пускать в ресторан. Собственно, дворцом вверенное ему заведение
нельзя было назвать. Хотя по красоте и расположению это был действительно
дворец, стоявший над городом. Сверху, с холмов, к нему шла серпантинная дорога,
выводившая гостей прямо на площадку. В самом здании был большой зал,
собственно, и составлявший главную статью доходов. Был еще и малый, где могло
поместиться не более пятидесяти-ста человек. И небольшой бар внизу, почти не
приносивший никаких доходов.
Тагиев работал в системе общепита давно и знал все
премудрости этой профессии. Протухшую рыбу нужно было чистить марганцем, чтобы
она выглядела лучше. Котлеты по-киевски имели только оболочку из курицы, а
содержимое из свинины. Бутылки водки, как и во всех остальных ресторанах,
сдавались официантами под отчет, чтобы они возвращали пустые фирменные бутылки
с завинчивающимися пробками, в которые снова и снова наливали водку местного
розлива, выдаваемую за иностранную. Но главные деньги руководство дворца
умудрялось зарабатывать на перечислениях, когда крупные суммы на торжество или
банкет переводились заранее, а на стол выставлялась гораздо меньшая по
стоимости продукция.
Впрочем, главные люди, которые должны были наживаться на
этом дворце — министр и чиновники, — старались особо не замечать недостатки
системы, понимая, что самому Тагиеву нужно не просто выжить, но и накормить
коллектив, а заодно и немного заработать.
Тагиев принадлежал к той категории торговых работников,
которые сознавали, что повальное воровство всегда кончается крахом. Именно
поэтому, уже придя на эту должность, он старался ограничиться необходимой долей
прибыли, которую можно было получить, не рискуя развалить порученное ему дело.
За пределами этой суммы начинался развал.
Он давно знал, что именно двенадцатого числа будет
торжественный банкет с участием иностранных представителей и руководства
республики. Загодя были куплены продукты, гораздо лучше тех, которые подаются
на стол рядовым посетителям. Заранее были приготовлены спиртные напитки, среди
которых и настоящая водка. Была, разумеется, и водка «официантов», но это уже
как бы в порядке вещей. Вышколенные официанты знали, кому и куда ставить ту или
иную бутылку. Своим мелким чиновникам и приглашенным можно было подсунуть
бутылку и попроще. Дипломатам тем более можно было ставить любую гадость. Они
все равно почти не пили, а если и пили, то не разбирались в таких тонкостях. Но
вот руководству, министрам и депутатам нужно подать настоящую водку. Иначе неприятности
гарантированы в полном объеме.
У Тагиева всегда не хватало людей. Многие опытные работники
уходили в коммерческие рестораны, где заработки больше. Примерно месяц назад,
когда один из его знакомых рекомендовал ему Кязима, прослужившего в армии
офицером, комиссованного по ранению и теперь вернувшегося домой, Тагиев
обрадовался.
Приняв сравнительно молодого человека у себя в кабинете,
Тагиев долго сокрушался по поводу его ранения и затем осторожно спросил:
— И кем ты хочешь у нас работать?
— Кем прикажете, — улыбнулся тот, — могу и метрдотелем, и в
охране. Где скажете, там и буду.
— В охране у нас сотрудники из Министерства национальной
безопасности и штатные офицеры милиции, — строго заметил Тагиев, — мы ведь
почти официальное учреждение. А вот метрдотелем стать очень сложно. Очень.
Нужно начинать с самых низов, сначала поработать официантом, потом расти еще…
Он подвинул к себе бумагу и ручку, глядя в глаза пришедшему.
Тот спокойно выдержал его взгляд.
— Где надо, там и буду расти, — сказал тот, глядя на бумагу.
— Метрдотелем, значит, — кивнул Тагиев, выводя красивым
почерком цифру «десять» на бумаге. Пришелец, увидев сумму, видимо, заколебался
и, взяв ручку, поставил цифру «пять».
— А ты деловой, — засмеялся Тагиев, — еще не поступил, а уже
торгуешься.
— Я просто знаю свои возможности.
— За тебя уважаемые люди просили, — вспомнил Тагиев. —
Говорят, у тебя есть родственники даже в Турции, и наш уважаемый Энвер Халил
твой родственник.
— Да, он мне приходится троюродным братом, — несколько
насторожился парень, — но мы много лет не виделись. Его родители эмигрировали в
Турцию еще в двадцатые годы.
— Ох, уж эти большевики, — вздохнул бывший коммунист с
тридцатилетним стажем Вейсал Тагиев, — безбожники. Все у нас сломали, все
отняли. Но ради такого уважаемого человека, как Энвер Халил, я пойду на
серьезные уступки.
И написал цифру «восемь». — Большое спасибо, — твердо
ответил незнакомец, — но я только что комиссован. Долго в больнице лежал,
лечился, на врачей много денег ушло. Долги отдавать нужно. Давайте сделаем
немного по-другому.
И он поставил цифру «шесть». Потом поколебался немного,
сделал запятую и поставил цифру «пять».
— Это все, что я сейчас смогу, — вздохнул он, — в мои годы
бегать официантом несолидно. Мне уже почти тридцать.
— Наши врачи совсем совесть потеряли, — вздохнул Тагиев, —
берут такие деньги с больных. А ты защитник отечества, герой. Про тебя фильмы
снимать надо.
Накинь еще немного и завтра выходи на работу.
— Не могу, — твердо сказал пришелец, — больше никак не могу.
Тагиев посмотрел на сумму. Конечно, с одной стороны, не
особенно впечатляет, но с другой… он берет на работу бывшего офицера, раненного
на фронте. К этому никто не посмеет придраться. А парень, видимо, толковый,
можно будет со временем оставлять его главным в большом зале. Ладно, пусть
пройдет испытание, а там будет видно.
