Купцевичу «повезло больше». Он остался без ног и несколько
месяцев провалялся в больнице.
А потом начались известные польские события.
И вскоре в Польше к власти пришел «электрик» Валенса и
правительство «Солидарности». Инвалид Купцевич не был нужен никому. Тем более
инвалид, по-прежнему остающийся членом бывшей правящей партии. Ведь порядочные
люди присягают только один раз. Все остальные оправдания и ссылки на
изменившиеся обстоятельства — жалкие попытки прикрыть собственное ничтожество.
Купцевич был уволен с работы и лишь чудом сумел устроиться ночным дежурным в
краковском музее. Тогда они и встретились: Дронго был в Польше проездом в
Австрию. На этот раз поездка оказалась роковой для самого Дронго. Словно
сработало чье-то заклятие: теперь пришла его очередь терять любимую женщину.
Единственную женщину, которую он любил. И которая отдала за него жизнь,
заслонив от пуль убийцы. По прихоти судьбы она тоже была американкой. Натали
Брэй погибла в Австрии осенью девяносто первого года. И несчастье, случившееся
с Дронго, как-то уравняло его с Купцевичем, сделав боль разлуки не столь
выматывающей душу, словно поделенное на несколько человек горе было не таким
тяжким, а разделенная боль не столь мучительной.
Он уже не жалел, что не успел сменить телефон и поменять
квартиру. Теперь Дронго с нетерпением ждал приезда Купцевича. Тот сказал «мы»,
значит, собирался приехать не один.
Ровно через полчаса в дверь позвонили. Дронго по привычке
посмотрел в глазок, встав таким образом, чтобы смотреть несколько сбоку. На
лестничной клетке стоял Адам Купцевич. В этом не было никакого сомнения. Это
был он, сильно изменившийся, очень располневший, почти седой, с палкой в руках,
но живой и здоровый, ожидавший, когда старый друг откроет. Уже не раздумывая,
Дронго щелкнул замком. И попал в объятия Купцевича.
Но его ожидал и другой сюрприз. На лестнице стоял Владимир
Владимирович.
Тот самый эксперт КГБ, который два года назад помог Дронго
во время операции против действий мафии в Закавказье. В отличие от Купцевича,
он почти не изменился. Впрочем, в пожилые годы люди гораздо меньше подвержены
переменам, чем в молодости. После шестидесяти внешние отличия уже не столь
существенны.
Оболочка словно консервируется, тогда как внутри идет
стремительный процесс общего разрушения.
Когда все расселись вокруг стола и Дронго достал специально
отложенные для подобного случая две бутылки настоящего грузинского вина,
начались первые тосты за погибших и за оставшихся друзей. Когда пили за
погибших, Дронго встретился взглядом с Купцевичем. Тот кивнул. Он знал о смерти
Натали. Дронго чуть задержал дыхание и выпил залпом весь стакан, чего никогда
себе не позволял.
И только после третьего стакана он ернически спросил:
— Вы, наверное, случайно встретились и решили меня
разыграть, приехав сюда.
— Не надо… — покачал головой Купцевич, — ты все отлично
понимаешь.
— Да. Квасневский оказался не такой дурак, как Валенса. Он
правильно решил распорядиться оставшимися кадрами, и ты снова на службе.
— Точно. Даже восстановили в звании полковника польской
разведки. Правда, я честно предупредил Владимира Владимировича и его коллег,
что польская разведка изменила основные направления своей работы,
переориентировавшись с Запада на Восток. Ты понимаешь, о чем я говорю.
— Да. Но тем не менее ты все-таки приехал в Москву. Значит,
только очень важное обстоятельство могло погнать тебя в столицу России. Давай я
немного погадаю. Судя по составу, в котором вы пришли, речь идет о достаточно
серьезной операции, которую нужно провести в России или в странах СНГ. Скорее
второе, так как Владимир Владимирович, насколько я помню, специализировался на
ближнем зарубежье. Очевидно, польская разведка получила информацию, которую
решила довести до сведения российской разведки. А те, в свою очередь, решили
снова выйти на меня. Все правильно?
— Я же говорил, что он в великолепной форме, — радостно
заявил Адам, обращаясь к Владимиру Владимировичу.
— Нет, — покачал головой Дронго, — не получится.
— Что не получится? — спросил Купцевич.
— Все. Я эти игры закончил. Меня едва не убили перед
выборами в России, посчитав, что я слишком много знаю. А потом меня отправили
телохранителем к американскому композитору, решив, что я могу быть приманкой
для Ястреба. Того самого, которого я уже однажды брал в Бразилии. С меня
достаточно. У меня есть немного денег, кстати, обещанный гонорар за последнюю
операцию я получил наполовину: организация, которая меня нанимала, приказала
долго жить, и не без моего участия. Я в какой-то мере обрубил сук, на котором
сидел. Но даже того, что я имею, хватит на долгие годы. В политику и в разведку
я не вернусь.
Надоело.
Владимир Владимирович достал носовой платок, вытер губы.
— Хорошее вино, — с уважением сказал он, — у вас всегда был
неплохой вкус.
Чтобы получилось хорошее вино, нужно особое терпение, так,
кажется, говорят на Кавказе.
— Вы пришли только для того, чтобы сообщить мне это? —
улыбнулся Дронго.
— Не только. Речь идет не о наших прихотях. И не об
интересах какой-либо разведки или стороны. Речь идет о миллионах людей, которые
могут здорово пострадать из-за наших с вами ошибок или амбиций.
Дронго посмотрел на Купцевича. Тот мрачно кивнул. Перевел
взгляд на Владимира Владимировича.
— Какой-нибудь террористический акт? — хмуро спросил он.
— Мы пока не уверены, — честно признался Владимир
Владимирович, — просто наши польские коллеги вышли на одну группу, работающую в
Европе. Она состоит в основном из бывших офицеров КГБ, возглавляет группу
бывший подполковник КГБ. По документам он проходит как Йозас Груодис, хотя в
ФСБ, наверное, известно и его настоящее имя. В группу входят неплохие
профессионалы, судя по нескольким заданиям, которые им поручали. Так вот, по
сведениям польской разведки, в настоящее время группа готовит мощный
террористический акт на нашей территории.
А наша контрразведка даже не знает, где именно.
— Понятно, — нахмурился Дронго, — вы думаете, что бывших
ваших коллег должен искать именно я?
— Это очень опасная группа, — вставил Купцевич, — по-моему,
тебе следует согласиться.
— А по-моему, наивно полагать, что один человек может
справиться с целой группой профессионалов, — пожал плечами Дронго, — или вы
что-то недоговариваете.
— Я не уполномочен вести никакие переговоры, — честно
признался Владимир Владимирович, — просто приехал передать вам приглашение
нового руководства ФСБ.
— Нет, — резко возразил Дронго, — никаких приглашений. Все
кончено. Я вышел на пенсию.
