Спикер жестом остановил крикунов. В отличие от остальных,
много проработав на заводе, он знал: руководителей нужно слушать.
— Зачем возвращать вазу? — спросил он спокойно.
— Взрывчатку в таких случаях обычно устанавливают на
импульсный сигнал, — устало объяснил Дронго, — если вынуть один элемент, через
некоторое время срабатывают все остальные. У нас в запасе не больше пяти минут.
И, словно в подтверждение его слов, зазвонил городской
телефон. Спикер поднял трубку. Затем удивленно огляделся.
— Просят вас, — сказал он, передавая трубку Дронго.
Тот взял, уже зная, что именно услышит.
— Дорогой мой, — послышался голос Груодиса, — это просто
непорядочно. И глупо. Я считал вас гораздо умнее. Получается, что я ошибся. У
вас осталось всего несколько минут, чтобы вернуть вазу. Вы ведь понимаете, что
система построена на импульсном сигнале, и в случае отсутствия одного элемента
она срабатывает через несколько минут.
— Да, — сказал Дронго, скрипнув зубами. Ему действительно
было стыдно за эту оплошность, — я знаю. Вазу сейчас вернут. Деньги уже
отправлены в аэропорт.
— Надеюсь, — сказал Груодис, — и поторопитесь с вазой. Если
вам что-нибудь опять придет в голову, позвоните мне по мобильному телефону. Так
будет лучше и для вас, и для меня. Очень не хочется взорваться.
Дронго положил трубку и усталым голосом попросил:
— Немедленно верните вазу и ничего больше не трогайте. Мне
нужно подумать.
Он прошел в угол, сел на стул, уже не обращая внимания на
присутствующих.
Спикер посмотрел на собравшихся.
— Быстрее верните вазу! — гневно крикнул он. — Все такие
умные вокруг!
Когда вазу унесли, он спросил Дронго:
— Но хоть что-нибудь можно сделать?
— Конечно, можно, — устало ответил Дронго, — в любой
ситуации всегда есть выход.
— Плохо что мы потеряли Корсунова.
— К сожалению, да. И теперь мы не можем узнать, какие
сигналы они использовали.
— Вы думаете, этот тип там не один? Может, он просто нас
обманывает?
Дронго вздохнул:
— Нет, не думаю. Он не обманывает. Но пока не знает, что уже
не может отсюда уехать и что его машина лежит внизу разбитая. Нужно, чтобы он
это узнал. Разрешите, я снова поднимусь наверх?
— Идите, — кивнул спикер, и, когда Дронго выходил, он вдруг
произнес:
— Вы представляете, что может случиться, если вы не
добьетесь успеха? Что произойдет здесь, в Баку, в Тбилиси? На Кавказе, в мире?
— Да, — тихо ответил Дронго.
Сильно хромая на правую ногу, он поднялся наверх. Ему
нравилось, как держатся президенты, уже знающие о случившемся. Шеварднадзе
молча глядел перед собой, словно вспоминая всю свою жизнь. Алиев, напротив,
сидел как-то раскованно, словно давая понять всем посвященным, что за свою
жизнь не боится.
Дронго обратил внимание на пальцы азербайджанского
президента. Это были длинные красивые пальцы аристократа или музыканта. У всех
его близких родственников были пальцы крестьян, короткие, с квадратными
ногтями. А у сидевшего за банкетным столом человека были пальцы совсем другие.
Дронго знал, как можно определить по руке человека его
характер. Знал, что пальцы — «барабанные палочки» или слишком маленькие уши
являются откровенными признаками дебильности. Судя по внешним признакам и по
аристократическим рукам, Алиев был незаурядной личностью, даже без признания
того факта, что он был руководителем. Этот человек был заряжен на успех. Он добился
бы успеха в любой выбранной им области: от музыки до литературы, от науки до
политики. Если есть неудачники в жизни, то есть и счастливчики. Если есть рабы,
должны быть и хозяева. Если есть слабые, должны иметься и сильные. Все
определяет воля человека, его стремление к цели, его характер. А характер — это
основа личности, без характера в жизни невозможно ничего добиться.
Груодис по-прежнему сидел в углу, боком к столу, на котором
стояли вазы.
Он был спокоен, словно его ничего не волновало. Сидевший
рядом человек громко смеялся, что-то рассказывая остальным.
Дронго спустился вниз и, снова сильно хромая, прошел в
директорский кабинет. Там рассуждали о непонятном требовании террористов выдать
им восемь парашютов. Услышав это, Дронго нахмурился. План Груодиса
представлялся теперь во всем своем блеске. Он взглянул на часы. До назначенного
террористами времени оставалось около часа. Но машина с деньгами уже шла по
направлению к аэропорту.
— Можете уже ему рассказать про деньги, — предложил спикер.
— У меня есть план, — сказал вдруг Дронго. — Мне срочно
нужно знать, кто именно сидит рядом с Груодисом.
— У вас есть список? — спросил спикер министра национальной
безопасности.
— Кто сидит с ним за столом?
— Конечно, есть. — После потрясения с вазой все министры
потеряли всякий интерес к самостоятельности. Было слишком страшно иметь дело и
с этим террористом, и с этим экспертом, им были одинаково непонятны и одинаково
загадочны.
Спикер, пробежав глазами список, передал его Дронго.
— Зачем он вам? — спросил, недоумевая. — Думаете, кто-то из
них может нам помочь обезвредить террориста?
— Нет, — улыбнулся Дронго, — Груодис слишком большой
профессионал, чтобы его мог ликвидировать кто-то из ваших гостей. Мне просто
нужно просмотреть список. Здесь указаны их должности?
— Да.
— Министр местной промышленности, министр легкой
промышленности, — читал Дронго. За длинными столами обычно сидели восемь
человек, по четыре с каждой стороны, — военком республики, а это кто?
— Директор промышленного объединения, — пояснил спикер. — А
почему вы спрашиваете?
— Нужно, чтобы к одному из министров подошел сотрудник
охраны и громко сообщил, что его машина пострадала в результате аварии.
— Какой аварии?
— Министр тоже спросит какой. Вот тогда и нужно сказать, что
автомобиль «Эсперо» сильно ударился об эту машину, когда она выезжала, и
водитель доставлен в больницу. Вы уже знаете, кому принадлежала эта машина?
— Председателю парламентского комитета Гамиду Убатлы, —
сказал министр внутренних дел, — это была его машина.
— Убатлы? — Дронго задумался. — Подождите, здесь написано,
что на месте Груодиса должна сидеть супруга этого Убатлы. А напротив он.
— Он, наверное, не приехал, — сказал кто-то.
