Калерия Ивановна открыла дверь.
— Зайчик, — укоризненно произнесла она, — ну где ты пропадаешь? Я вся переволновалась. Уже двенадцать часов ночи.
— Задержался на службе, мама, — сдержанно ответил Саша.
— Я звонила тебе на службу. Дежурный сказал: тебя нет.
— Он просто не знал, что я сижу в кабинете Григория Евграфыча.
Это была правда. Суперопер оставил Чайникову ключ от своего кабинета. И Саша из тюрьмы направился прямо туда. Он сел в рабочее кресло Молодцова, поерзал, устраиваясь поудобнее… Чайников надеялся, что сейчас на него накатит озарение. А как же иначе? Ведь в этом кресле сидел сам Суперопер — размышляя, прикидывая, сопоставляя…
Прошел час… На Сашу ничего не накатило.
Тогда Чайников начал расхаживать по кабинету. Точно так же, как расхаживал здесь знаменитый сыщик. «Ну теперь-то уж точно накатит», — думал Саша.
Но опять ничего не накатило.
«Ах, да, — спохватился Чайников, — Григорий Евграфыч всегда дымит папиросой, когда размышляет над очередным делом».
Чайников нашел в столе открытую пачку «Беломора» и закурил. Ясности в голове от этого не прибавилось.
Саша никогда в жизни не курил, поэтому с непривычки подавился дымом и закашлялся.
В общем, посидев, походив и покурив в кабинете Суперопера, Саша понял только одно. Он, Чайников, — не суперопер.
Саша закрыл кабинет и поплелся домой.
На улице моросил дождик. На душе скребли кошки.
«Кто же заказал киллеру Стволу убрать Пафнутьева?.. — озабоченно думал Чайников, шагая по ночному Питеру. — Что скрывается за кодовым словом «унитаз»?.. И зачем Жуликову понадобилось лезть в квартиры Менькина и Шишкина?» — Саша вздохнул. Кто?.. Что?.. Зачем?.. Прямо головоломка какая-то.
Дома Чайников прошел в свою комнату и лег на диван, закинув руки за голову. Калерия Ивановна тоже вошла в комнату сына.
И стала оживленно рассказывать:
— Эта Машенька просто прелесть. Представляешь, спрашивает у меня: «Почему, когда люди женятся, они фотографируются, а когда разводятся — нет?» — Калерия Ивановна рассмеялась. — Правда, смешно, Зайчик?
— Смешно, — мрачно ответил Саша.
— Я ей шоколадный тортик испекла, — продолжала щебетать Калерия Ивановна. — И тебе, Зайчик, кусочек оставила. Принести?
— Спасибо, мама, не надо.
Калерия Ивановна пристально посмотрела на сына.
— Зайчик, что случилось?
— Ничего не случилось, — все так же мрачно сказал Чайников. — Просто твой сын — никудышный следователь.
— Ну не надо так расстраиваться, Зайчик, — принялась утешать Сашу Калерия Ивановна. — В конце концов, это твое первое дело. А первый блин всегда комом… Кстати, — вспомнила она, — я же блинов напекла. Будешь?
От блинов Чайников не отказался.
Калерия Ивановна принесла из кухни тарелку с румяными блинами, сметану в банке и молоко в чашке.
— Понимаешь, мама, — стал жаловаться Саша, окуная блин в сметану и запивая его молоком, — очень запутанное дело попалось. Прямо не знаю, как его и распутывать.
— Ничего, Зайчик, — ласково ворковала Калерия Ивановна. — Распутаешь. Ты, главное, блинчики ешь.
Чайников ел.
— Ниточек-то много, — говорил он, принимаясь за второй блин, — но я никак не могу их связать…
— А может, я свяжу? — предложила Калерия Ивановна. — Ты расскажи, в чем дело?
— Ну слушай.
И Саша рассказал матери, как он пришел к Стасу Брыкину, как они затем поднялись в квартиры Менькина и Шишкина, а потом поехали в компьютерный центр и Стас увидел там своего бывшего отчима по видику… Ну а закончил Саша свой рассказ — тюрьмой, то есть допросом Пафнутьева в кабинете Кадыгроба.
— Ясненько, мама? — спросил он.
— Ясненько, Зайчик. — Калерия Ивановна задумалась.
Пока она думала, Чайников доел оставшиеся на тарелке блины.
— Вот что я тебе скажу, Зайчик, — подумав, произнесла Калерия Ивановна. — Ты запутался в этом деле, потому что мыслишь латерально.
— Как я мыслю? — поразился Саша.
— Латерально, — повторила Калерия Ивановна. — То есть однобоко. А здесь все взаимосвязано. Поэтому нужен комплексный подход.
— Ты хочешь сказать…
— Нет, Зайчик, я хочу спросить. На каком этаже живут участковый Менькин и кукольник Шишкин?
— На пятом.
— А там еще есть квартиры?
— Нет. Только две.
— Теперь ты понял, о каких квартирах говорил Пафнутьев на автовокзале?
— Нет, не понял. А о каких?
— Да о квартирах Менькина и Шишкина.
— Тьфу ты, черт! — Чайников даже кулаком по дивану пристукнул. — А ведь верно, мама! Как же я сам-то не догадался. Это же так очевидно.
Калерия Ивановна продолжила:
— Пафнутьев сообщил Жуликову, что спрятал некий предмет, который он назвал «унитазом», на пятом этаже, в одной из двух квартир, но, в какой именно, он сказать не успел, потому что Жуликова арестовали. А когда Жуликов сбежал из тюрьмы, то арестовали Пафнутьева. И Жуликову пришлось искать «унитаз» как в квартире Менькина, так и в квартире Шишкина.
Саша на радостях расцеловал Калерию Ивановну.
— Мама, ты — Шерлок Холмс!
Но тут же Чайников снова встал в тупик.
— Да, но при чем здесь киллер Ствол?
— А вот при чем. Пафнутьев, видимо, кого-то опасался и поэтому не стал держать «унитаз» у себя дома, а спрятал у Шишкина или Менькина. И, как выяснилось, опасался он не зря. Этот «кто-то» нанял киллера Ствола.
— Мама!.. — в восторге закричал Саша, вновь целуя Калерию Ивановну. — Ты не Шерлок Холмс! Ты — лучше! Ты — Григорий Евграфыч Молодцов!
Калерия Ивановна шутливо поклонилась:
— Благодарю за комплимент, Зайчик.
— Значит, так, мама. — Чайников азартно потер руки. — Я думаю, «унитаз» находится в квартире Шишкина.
— А почему не Менькина?
— Потому, что Менькин — участковый инспектор. Это раз. А во-вторых, Стас Брыкин мне рассказывал, что, когда Шишкин уезжает к дочери, он всегда оставляет у них ключ. Значит, Пафнутьеву ничего не стоило попасть к кукольнику и спрятать у него «унитаз». Логично, мама?
— Логично, Зайчик.
Саша заулыбался. Но вслед за тем нахмурился.
— Да, но Жуликов уже мог найти «унитаз»?
— Мог, — согласилась Калерия Ивановна.
— А мог и не найти…
— Мог, — вновь согласилась Калерия Ивановна.
