Путь на космодром был свободен.
«Зачем он тебе нужен, этот путь? — вдруг спросил я себя. А может быть, это спросила протоплазменная дрянь. — На что ты надеешься?» И я ответил: «На удачу». А потом мысленно послал сам себя к черту, быстро прошел в контрольную камеру, спустил трап и сбежал по нему на бетонное покрытие космодрома.
Ночь на Пифоне была теплой и ясной. Неподвижный прозрачный воздух и резкие контрасты света бортовых огней и ночной черноты под днищами кораблей делали окружающую меня обстановку пугающе нереальной.
Я выпрямил спину, надел на лицо бесстрастную маску и неторопливо зашагал на свет габаритных огней «линкора». Через триста метров, оказавшись в тени корпуса соседского «тихохода», я оглянулся.
Звездолеты Ланца и Терминатора стояли рядышком, прижав амебообразные тела к земле и задрав к небу курносые носы. На всем космодроме кораблей такого типа днем с огнем не сыскать. К тому же верх моего звездолета украшала массивная вытянутая фигура суперкибера. Его литая башка тускло отсвечивала в свете бортовых огней «тихохода».
Зрелище было — нелепее не придумаешь. Любой обитатель Пифона, увидев эту картину, в тот же миг поднял бы тревогу.
Я досадливо крякнул и упрямо продолжил свой путь.
Добраться до «линкора» оказалось проще простого. Я не обходил корабли, а пробирался под их огромными выпуклыми, плоскими и вогнутыми днищами, старательно перешагивая через толстенные направляющие посадочных опор. Через несколько минут я остановился под корпусом «линкора» и замер, слившись со стойкой шасси.
По моим предположениям, команда «линкора» должна была выйти из корабля и проследовать с космодрома к жилому массиву. Обитатели Пифона не превратили свои корабли в жилье. Я видел, что в конце дня все, кто работал на космодроме, уходили на отдых за его пределы. В город, если можно было так назвать скопление многоэтажек за технико-промышленной зоной.
Я задрал голову и прислушался. Серый корпус корабля с вмятинами и темными следами от спекшейся глины Корриды не пропускал ко мне ни звука из своих внутренних помещений. Я нашарил в кармане комбинезона заначку из двух пересушенных сигарет в мятой пачке, сел на трубу опоры и закурил. Мне оставалось только ждать. Соваться к входным люкам под объективы обзорных видеокамер было глупо.
Через полчаса раздался рокот работающих механизмов, я поднял голову и увидел, что с правого борта «линкора» в ста метрах от меня опускается широкий трап. Есть! Я угадал! Вот он, счастливый случай!
Я, пригнувшись и таясь за стойками шасси и посадочных опор, прокрался к основанию трапа и встал под его ступенями.
Наверху раздались слова команд: «Смирно! К выходу готовсь! В колонну по трое — шагом марш!»
Голос, который отдавал команды, был естественно-будничным и усталым. Его обладатель был в своей тарелке. Ничего необычного! Отработали, прилетели домой, немного устали, сейчас пойдем спать…
По ступенькам застучали форменные ботинки, и я выглянул из-за трапа. Люди в комбинезонах космофлота неспешно спускались на бетон космодрома и в колонне по трое шли к зданию управления. По сторонам они не смотрели. И ясновидящих «лиан» или каких-нибудь особо чутких инопланетных тварей с ними не было. Видимо, их оставили на борту.
Я осмелел и отбежал немного в сторону, чтобы видеть лица, а не спины.
Ряд за рядом команда «линкора» покидала корабль. Среди людей я не увидел ни одной женщины. И Ловуда, и Генри, или кого-нибудь из охранников с Версаля я не видел тоже. Трое… Еще трое… Десятый ряд… Двадцатый… Тридцатый…
Ловуд, его команда и Лотта вышли последними. Сердце мое занялось восторгом и жалостью одновременно. Я миновал взглядом спокойные и бесстрастные лица Ловуда, Маршалла и Генри и с немым криком, сжав кулаки и зубы, смотрел на бледное лицо моей прекрасной амазонки.
Лотта шла в последнем ряду — легко, прямо и спокойно. В ее огромных бирюзовых глазах бесстрастно отражались огни космодрома. Она была одета так же, как и в момент пленения — в пилотный комбинезон. Но сидел на ней он как-то не так: слишком уж по-дежурному, что ли. Я напрягся и понял, в чем дело: пояс комбинезона, подчеркивающий сексуально-осиную талию Лотты, был распущен. Озорная каштановая челка не спадала на глаза: волосы были стянуты на затылке в тугой узел.
Боже, прошло всего пять дней с момента ее пленения, а что они с ней сделали!
«Она идет последней. Хватай ее за руку и уноси ноги, — тихо сказал я себе. — До звездолета — меньше километра. Вы успеете добежать и включить сферу». Я всмотрелся в проплывающее мимо бледное лицо Лотты и опустил взгляд.
Она не побежит со мной, понял я. Она узнает меня, даже обрадуется, но — не побежит. А предложит идти с собой. В город. «Дела, Дэн. Время не ждет. А чем больше работников, тем лучше. Пошли с нами».
А с ней на руках я далеко не уйду — догонят… Да и она не даст взять себя на руки, вырвется. Не оглушать же ее…
Я смотрел в спину уходящей от меня Лотты, и сердце мое теперь сжималось от страха за нее и тоски. «Счастливый случай! — горько подумал я. — Увидеть свою женщину в двух шагах от себя, понять, как ей плохо, как обстоятельно ее оболванила негуманоидная тварь, и не суметь ничего не предпринять!»
Во всяком случае, я теперь знал, что Лотта не заперта в «линкоре». В охраняемый военный лайнер проникнуть чужаку практически невозможно. А вот в многоэтажки, где Лотта отныне будет отдыхать после работы и ночевать, я дорожку проложу…
Я бросил последний взгляд на крышу здания управления, к которому ушла колонна команды «линкора», и отправился к своим звездолетам.
Когда я достиг днища пассажирского «тихохода»-соседа, то приостановился и внимательно оглядел площадь перед своими звездолетами. Если мои враги оказались бдительнее, чем я предполагал, и меня обнаружили и опознали как противника, то…
Они могли вести меня по всему маршруту с целью выяснения моих намерений. А вот «брать», скорее всего, должны были именно на подходе к звездолетам.
Вокруг не было ни души. Не раздавалось ни звука.
Я сделал шаг из тени в свет бортовых огней «тихохода» и услышал за спиной хриплый насмешливый голос:
— Что ты тут делаешь, Дэн?
Меня как будто окатили ведром ледяной воды. Сердце бешено заколотилось. На секунду сознание покинуло меня, отказываясь признавать крушение планов и надежд. И поэтому я автоматически прошел еще несколько шагов, не оборачиваясь.
— Эй, постой! — Голос был так же насмешлив и спокоен. Я остановился и деревянно развернулся на каблуках.
Из тени «тихохода» на свет вышла кряжистая широкоплечая фигура в форме космического десантника. Человек был один. Но мне от этого было не легче.
— Ты что, Дэн? Не узнаешь?
«Беги, — сказал я себе. — Беги, что есть мочи. Может быть, случится чудо, и ты успеешь нырнуть в звездолет, пока он будет покрывать расстояние между вами».
