— Зачем же она пошла в горы? — выразил недоумение Снайдерс. Я с благодарностью посмотрел на него.
— Через пятнадцать лет этого никто вам не скажет. То же самое относится и ко всем остальным смертям. Женщины гибли по разным, довольно тривиальным причинам. Отравления, падения с большой высоты, внезапные тяжелые инфекции, оканчивающиеся летальным исходом… Трое из них не смогли выдержать разлуки с любимыми мужчинами и стали наркоманками. Две женщины ушли из дома и не вернулись. Без вести пропали. Повторяю, сегодня вести расследования по поводу этих пропаж и смертей — бесполезно. Слишком много с тех пор утекло воды.
— Эти истории скорее свидетельствуют в пользу версии мистера Рочерса, задумчиво потирая переносицу, заметил Макс Грипп. — Похоже, кто-то умело сметал ненужные фигуры с доски.
— Мне странно слышать это от вас, профессор, — сказал Рэттер. — Вы же врач. Все эти женщины остались одни, с грудными детьми на руках. Заботы о ребенке такого возраста, как правило, означают утомление без восстановления сил. Оно помножалось на депрессию и обиду, вызванные беспричинным уходом мужчины из семьи… Разве эти факторы не вводят девятнадцать матерей в группу повышенного риска?
— Но не в группу смертников, — поддержал Макса Гриппа полковник Снайдерс. — Вы передергиваете, Рэттер.
Я посмотрел на Глэдис. Она сидела, выпрямив спину и сложив руки на коленях, как примерная школьница, и напряжено следила за ходом разговора. Встретив мой взгляд, она вспыхнула и опустила глаза. А я думал, что она ободряюще улыбнется мне…
— Плевать, — ответил Рэттер. — Мне плевать, что я передергиваю. Потому что спор глуп. Никто никогда не возьмется расследовать обстоятельства смертей пятнадцатилетней давности. И ничего не докажет. Зато у меня на руках есть четыре свеженьких трупа. И в авторстве трех убийств признался вот этот человек. — Он кивнул в мою сторону. — А его причастность к убийству четвертого докажу я. И докажу, что все его фантастические истории о вторжении инопланетян — блеф. Чистой воды блеф. Он зачем-то убивает людей. Причем диким способом: они взрываются. Как будто наглотались внутриполостной взрывчатки. Кстати, эту версию я проверю…
— Вообще, — деликатно прервал бурную речь Рэттера профессор Грипп, — я бы занялся проверкой версии мистера Рочерса. Взрывное разрушение искусственно созданной генной структуры на уровне атомарных связей — чрезвычайно интересная гипотеза. Она, между прочим, рассматривалась генетиками и получила название «принцип оборотня»…
— Теория, профессор, — ваш дело, — желчно прервал его Рэттер. — А мое дело — практика. Я уверен, что Рочерс — опасный психопат. Его космические приключения, благодаря которым он стал репортерам года, сказались на нем плохо. Он убивает людей ни за что. Я уверен, что охранник пансиона Билли Эванс лишился жизни, потому что запретил Рочерсу ходить по клумбам. Мистер Хаткинс погиб, потому что слишком много выпил в ресторане и назвал его, например, дураком. А неизвестные пока владельцы «Мерседеса» попросили помощи на дороге, но — вот незадача! — забыли пожелать ему доброго здравия при встрече, и получили каждый по взрывной пуле в живот.
— В моем револьвере нет взрывных пуль, — сказал я.
— А я это проверю! В барабане осталось еще три патрона, так что есть поле для исследований. Вы уж, извините, но я конфисковал у вас револьвер и блокнот без вашего ведома!
Так, подумал я, он нашел время незаметно проникнуть в кабинет и порыться в моей сумке. А на нее ему указала ничего не подозревающая Глэдис… И здесь меня осенило: не Рэттер ли выкрал из моей сумки идентификационные жетоны? С него станет! Он так уверен в моей виновности, что вполне мог посчитать их ложными уликами, которые я собирался подбросить следствию!
— Послушайте, Рэттер, — опять вступил в беседу полковник Снайдерс. — А вы не наводили справки насчет местонахождения членов экипажа разведчиков?
— Наводил, — холодно ответил Рэттер. — Они все болтаются по планетам Галактического союза. Их следов быстро не найти. Нужно объявлять тотальный розыск. Но один из них появлялся у нас вчера. Бывший капитан корабля № 130 Томас Брайтер. Дежурные оперативники разговаривали с ним и проверяли у него документы.
— Это был оборотень! — вскричал я. — Томас Брайтер не существует уже тринадцать лет!
Рэттер небрежно махнул рукой в мою сторону:
— Ну вот, видите, кричит, несет все тот же бред! Рочерсу выгодно, чтобы девятнадцать разведчиков, подобно их женщинам, пропали без вести или были убиты. Тогда вокруг этого можно плести всякую ахинею. Но факт остается фактом — Брайтер жив и даже внес деньги, чтобы освободить Рочерса под залог. Это свидетельствует о том, что Рочерс как-то связан с разведчиками и, возможно, выполняет их задание — кстати, прекрасная версия! Они крутятся вокруг пансиона и брошенных ими детей неспроста. С их подачи Рочерс мутит здесь воду. Его не останавливает ни кровь служащего пансиона, ни унижение педагогов, ни нарушение спокойствия детей — ничто. Он…
— Я бы на вашем месте не строил столь зыбкие гипотезы, — заметил Макс Грипп. — Для начала вам нужно лично побеседовать хотя бы с одним из членов экипажа.
— Побеседую! — решительно пообещал Рэттер. — Будьте спокойны — обязательно побеседую!
— И еще, — немного нажал голосом профессор Грипп и снова встал со своего места. — Я внимательно слушал как мистера Рочерса, так и вас, сэр. И позвольте мне высказать свое мнение. Версия событий, которую излагал мистер Рочерс, смотрится более цельно, нежели ваша… Спокойно, сэр!
Рэттер попытался что-то сказать и выпятил грудь, но профессор остановил его решительным жестом.
— Вы говорили достаточно, дайте слово остальным! — недоброжелательно прогудел полковник Снайдерс. Я понял, что ему не понравилось, как Рэттер травил меня. — Говорите, профессор!
— Так вот, — продолжил Грипп. — Практическая наука не знает таких способов программирования сознания, которые, по версии мистера Рочерса, использует враждебная нам внеземная цивилизация. Но теоретически такое программирование возможно. Наука не знает, как можно скрыть от глаза ментоскопа заложенные в сознание программы или сильнейшие психические потрясения. Но их можно стереть! Об этом вы не думали? Минуту!
Рэттер снова дернулся на месте, но сник под решительным взглядом маленького человечка в спортивном костюме.
— И еще одно. То, о чем я говорил. «Синдром оборотня» — теоретически доказанное явление. И взрывы людей полностью укладываются в толкование событий, которое преподнес нам мистер Рочерс. А вот ваши взрывные пули мне кажутся, мягко говоря, сомнительным экспромтом. Таким образом, — Макс Грипп повернулся к Снайдерсу, — на месте полковника Снайдерса я бы не стал огульно отрицать то, что услышал от журналиста Рочерса. В конце концов, речь идет о безопасности Земной системы. И мы прибыли сюда работать над этим вопросом, а не над доказательством виновности мистера Рочерса. В которую, я, кстати, не верю.
Он с достоинством кивнул мне головой и вернулся на свое место. Полковник Снайдерс одобрительно хмыкнул. Я снова мельком взглянул на Глэдис. Она внимательно наблюдала за профессором, а потом посмотрела на меня и смущенно улыбнулась. Ну вот, подумал я, она все-таки не потеряла веру в журналиста Рочерса. Спасибо Максу Гриппу!
