— Да, — вздохнул он. — Нас тогда это сразило наповал… Результаты измерений были таковы. Четыре планеты из пяти, видимо, мертвы, и на них нет никаких условий для жизни. Наш прибор показал для них нулевые значения напряженности ментала. Но ментальное поле той планеты, о которой идет речь… — он замялся, подбирая нужное слово, — как бы вырвано из некой ниши, в котором оно располагалось. Знаете, когда из пальто вырывают пуговицу. С мясом… На месте пуговицы остаются кусочки изодранной материи, ниток… Вот такая картина. Одним словом, наш прибор показал, что планета имела ментальное поле, а потом с ним случилась какая-то катастрофа.
— И вы не настояли на дальнейшем исследовании? — спросил я.
Макс ухмыльнулся:
— Еще бы я не настаивал! Но цели экспедиций разведки расписаны на годы вперед. А ту планету назвали в БЗС объектом вторичной важности, и добиться ее плановых исследований стало невозможно. На информацию о ней и всей планетарной системе звезды повесили гриф секретности. БЗС не любит опубликовывать данные, в которых есть невыясненные аспекты, тем более такие зловещие… И таким образом вопрос оставили без ответа. — Он пожал плечами. — Возможно, это сделано обоснованно. Действительно, если бы планета имела полноценную мощную ментальную оболочку, как у Земли…
— А как вы считаете, она имела такую оболочку?
Макс уверенно ответил:
— Да. Обрывки ее ментального поля показывают, что оно было очень сильным.
— Значит, на планете когда-то была разумная жизнь. Предположим, что там жили такие же люди, как и мы. Существовала развитая цивилизация. И что с ней произошло после того, как поле было разрушено?
— Если причина разрушения поля не в гибели цивилизации, если оно было атаковано и изуродовано извне, то… — он сделал длиннющую паузу для того, чтобы потереть переносицу.
— Ну же, профессор! — подбодрил его я.
Макс Грипп поднял голову и обвел меня, Глэдис и Кларка требовательным взглядом:
— То эта планета, молодые люди, стала планетой безумцев. И вам предстоит иметь дело с ними.
— Ах! — вскрикнула Глэдис.
— Ничего себе! — буркнул Кларк, дотрагиваясь до желвака на виске.
— Ну, спасибо… — пробормотал я.
— Я рассказал вам все так, как есть, — оправдался профессор. — Кстати, Дэниел, я вижу, Кларк ранен?
Я понял, что его тревожит. Мы летели к планете безумцев, которые, несмотря на свое безумие, умели читать мысли, зомбировать здоровых умом землян и сбивать из них боевые организации «оперативников» и ментальных шпионов. И приближение к этим гениям ментала без защиты было просто… безумием.
— Со мной все в порядке, мистер Грипп, — ответил за меня Кларк. — Я, как говорится, держу руку на пульсе! Вот только вчера ненадолго отрубился.
— А в чем дело? — полюбопытствовал Грипп.
Я вкратце рассказал ему о феноменальном появлении Мертвого Копа. Профессор долго моргал в поиске объяснения необъяснимого, но так и не решился выдвинуть ни одной версии толкования событий.
— Я умываю руки, Рочерс, это выше моего понимания, — сказал он. И перевел разговор. — Когда вы будете у звезды?
— Через четверо суток.
— Как вы собираетесь действовать?
— Еще не знаю.
— Прошу вас, Дэниел, не рискуйте. Ваша задача — разведка. Всего лишь тайный сбор сведений. Помните, у наших врагов — космическая техника, превосходящая земную. Иначе пятнадцать лет назад они не сумели бы вытащить из поля нейтронной звезды экипаж корабля-разведчика № 130… Вам с ними не тягаться. Достаточно того, что вы увидите эту технику из космоса и заснимете ее в видео- или ультразвуковом спектре. Вы должны всего лишь приблизиться к планете на безопасное для жизни расстояние и увидеть наших врагов. Все. Вам ясно? — Он требовательно посмотрел на меня и решил, что сказано недостаточно. — Дэниел, поймите, ваша любовь к риску никому теперь не нужна. Если вы не вернетесь… О последствиях говорить не будем. Скажу только, что я вряд ли сумею что-нибудь сделать. Но если вы доставите на Землю доказательства того, что возле звезды G7 °CC1120 обретается внеземная цивилизация, то… Здесь уж я постараюсь включить все механизмы Земной Системы. Забью во все колокола, как вы хотели. Потому что в руках у меня будет не что иное, как туз козырей.
Он промокнул платком вспотевший лоб и все продолжал смотреть на меня. Я счел нужным заметить:
— Я бы не сказал, что люблю риск. Даже не считаю, что риск — благородное дело, хотя предки утверждали это вполне определенно, а я их уважаю…
— Ну и прекрасно, — заключил профессор. — Действуйте. Связывайтесь со мной, как только сочтете нужным. Я буду ждать ваших сообщений. Удачи.
Лицо Гриппа пропало с экрана, а я повернулся к Глэдис и Кларку.
— Ну, что? Вперед, к планете безумцев?
Шуточка оказалась неудачной. Глэдис в ответ скривилась, а Кларк очень невесело улыбнулся.
Я отдал Ланцу приказ перейти в режим гиперпространственного перемещения, и через мгновение экран внешнего обзора стал абсолютно черным.
В следующий раз выйти из нелинейности в реальность Галактики я намечал через четверо суток. Возле звезды G7 °CC1120.
Как я и рассчитывал, мы вынырнули на периферии планетарной системы. Ланц немного понаблюдал за третьей от звезды планетой и снова погрузил звездолет в гиперпространство. Через десять минут на экране внешнего обзора возникло изображение огромного голубого шара. Это была планета безумцев.
Глэдис и Кларк бросились к экрану.
— Мы находимся на расстоянии 300 тысяч километров от поверхности космического объекта, — доложил Ланц.
— Слишком близко, — пробормотал я. — Если они ведут космическое патрулирование…
— Управляемые технические объекты вокруг планеты отсутствуют, — как бы в ответ на мои опасения отрапортовал Ланц. — Сканирующие излучения, служащие целям дистанционной разведки, не обнаружены.
Наш звездолет несся к планете. Голубой шар зримо увеличивался в размерах. Я не останавливал Ланца. Отсутствие спутников и космических патрулей успокоило меня. А чем ближе мы подберемся к поверхности планеты, тем больше сумеют «увидеть» приборы диагностики и видеокамеры.
Я повернулся к Кларку:
— Ты ничего не чувствуешь? Нас кто-нибудь ментально ведет? Или просвечивает?
Парень опустился в кресло и прикрыл глаза. За дни, проведенные в космосе, гематома на его виске уменьшилась и приобрела багрово-желтые тона. Он привычно дотронулся до нее, немного посидел молча и сказал:
— Нет, мистер Рочерс, я ничего не чувствую. На нас никто не смотрит. — И добавил. — Странное какое-то ощущение… На Земле все так упруго, живо… А здесь какая-то серая муть. И в ней — беспорядочно копошение…
Глэдис расширила глаза и закрыла рот ладонью:
