— Как видишь, носила в кармане, а не на шее, — сказала она и отвернулась. Положила жетон на стол, и я увидел, что он лег рядом с четыремя точно такими же металлическими кругляшами. — Вот, возвращаю тебе тайно отобранное, сказала она. — У тебя в кармане брюк было четыре жетона. Капитана Бертрана и убитых тобою Сен Ку Ли, Брайтера и Джона Хайтса, то бишь Малютки Билли… Можешь пользоваться. И мой — на память…
Это она стащила их у меня в пансионе, вяло удивился я. Надо же… Они могли снять с меня подозрения и направить следствие комиссара Рэттера по правильному пути. А я грешил на него, думал, что значки лежали в сумке, а он вытащил их оттуда…
Мысли были небрежными и слабыми. Я вдруг ясно осознал, что все эти открытия маленьких тайн не производили на меня никакого впечатления. Я сделал главное открытие, узнал о лжи Глэдис. И перед этой ложью меркли все тайны истории, в которую я ввязался с легкой руки покойника Хаткинса… Боже мой, Глэдис! Моя Глэдис, с которой у нас было все, что только может быть у двоих, умеющих сливаться не телами — сердцами… Неужели и это — ложь?
Она сокрушила мои планы и подвела меня к краю пропасти, но почему-то не это поражение раздирало мою душу. А то, что разрушило мою веру в чистоту нашего романа…
Глэдис вернулась в кресло и выжидающе смотрела на меня.
— У тебя ловкие пальчики, — сказал я. Она не поняла двусмысленности.
— Это было легко сделать, Дэн, — ответила она без тени самодовольства. Ты не избегал тесного контакта со мной…
— Да, не избегал…
Мне вдруг захотелось узнать больше. И не о своем провале, а о ней. Не знаю почему.
— Ты очень молода, Глэдис, — тихо сказал я. — Рассел Гудмэн трансформировался в твой облик недавно? Или это не первое его перевоплощение?
Она зарделась и нервно откинула темные мягкие локоны со лба.
— Причем здесь Рассел Гудмэн? — спросила она с явным неудовольствием. — Ты забыл, о чем рассказывал тебе Хаткинс, Дэн? Старая память возвращается к нам незадолго до смерти. А я пока умирать не собираюсь. И никого не помню в себе, кроме Глэдис Уолди. Меня не интересует, кто был Гудмэн. Я — это я и больше никто. Недавняя студентка, выпускница педагогического факультета университета. Я помню свое детство, навещаю мать, я умею любить… — При этих словах я отвел взгляд, она заметила это и осеклась. Потом продолжила немного тише. — Просто я знаю, что мне нужно помогать «хозяевам», и я делаю это.
— Для чего? Для «великого освобождения»?
— Я не думаю о «великом освобождении». Я просто делаю свое дело.
— Ты помнишь, как у тебя это началось?
— Да, — неожиданно просто ответила она. — Я готовилась к защите диплома, допоздна засиделась в университете. И решила зайти в ресторан поужинать. За мой столик подсел мужчина. Он оказался приятным собеседником, мы познакомились. Он пригласил меня к себе. А я так издергалась за последние дни… Мне захотелось сделать какой-нибудь зигзаг… Я плюнула на все свои принципы и решила провести с ним ночь. Мы приехали к нему домой… А дальше какой-то провал в памяти… Я проснулась на своей постели и с момента того пробуждения знала, что я — координатор группы. И что мне надо делать.
— И ты стала директрисой пансиона «Утренняя звезда»?
— Я приказала педагогам пансиона прислать на меня запрос в деканат. Час инициации близился, и координатор должен был находиться рядом с детьми. На случай непредвиденных неприятностей. Как видишь, неприятность случилась: Хаткинс разболтал тебе все, что знал сам. А ты взял след и помчался в «Утреннюю звезду»… Ты очень решительный человек, Дэн.
— Даже если и так, моя решительность не решила дела, — грустно скаламбурил я. — Тем более, ты сама выманила меня в пансион.
— Но я не знала, что ты сумеешь уничтожить двух членов «быстрой группы», сказала она. — «Оперативников», как ты их называешь. Когда Малютка Билли увидел тебя у ворот пансиона, его чуть не хватила кондрашка. Он был готов убить тебя на месте. Но ни одного убийства ни он, ни другие не могли совершать без воли координатора. А я уже знала о гибели своих людей и ждала тебя. Уйти из рук Сен Ку Ли и Бертрана еще не удавалось никому… Ты поколебал мою уверенность в безотказном функционировании «быстрой группы», и я захотела встретиться с тобой. Чтобы понять, в чем наша слабость или твоя сила.
— Они просто не знали, что у меня револьвер, — сказал я. — Ведь до этого он убивали безоружных людей.
Я вспомнил нашу первую встречу, ее белую блузку, милую улыбку. То, как Глэдис поразила мою чувственность, как мне приятно было на нее смотреть и желать ее близости. Оказалось, мы оба тогда вели двойную игру. Я вытягивал из нее сведения вербально, а она из меня — ментально.
— Да… А потом ты натравила на меня Малютку Билли, — задумчиво сказал я. — А я думал, что он получил приказ по телефону.
— Он получил приказ от меня. Я телепатировала ему, что у тебя револьвер в сумке. Но он переоценил свои возможности. Он всегда был туповат… Да ты, в общем, и не дал ему даже шанса показать сноровку.
— Что тебе мешало прикончить меня прямо там, в парке, у трупа Билли?
Она высокомерно подняла подбородок:
— Я не настолько примитивна. Ты был скомпрометирован тремя немотивированными убийствами. А после того, как я стащила у тебя жетоны, ты ничем не мог доказать существование нашей организации. Нам ничто не угрожало. А то, что ты задумал, — вызов полиции и сил БЗС — только мобилизовало силы моих людей.
— На педагогах не было цепочек с идентификационными жетонами — это твоих рук дело?
— Да. Я телепатировала им приказ избавиться от значков перед встречей с командой БЗС.
— Не только жетоны могли доказать правоту моих слов, — задумчиво сказал я. — Твои педагоги проходили ментоскопирование, и оно ничего не дало… Как так получилось?
Глэдис усмехнулась:
— Я многое умею, Дэн. Например, блокировать ментальные целевые программы и старую память таким образом, что никакое ментоскопирование их не обнаружит. Я проделала это с Монтэгом, Принстоном и Пайксом. И профессор Грипп счел их совершенно здоровыми людьми. Он не знал, что как только он выключил свои приборы, его подопытные снова стали зомби. Бедняги даже не успели осознать себя в новом качестве.
Она вопросительно посмотрела на меня — я никак не отреагировал на ее слова, мне нечего было сказать.
— В принципе, тебя можно было и не убивать, — продолжила она. — Но… Я здорово обозлилась на «быструю группу»: они оказались совершенно небоеспособны. И хотела, чтобы они все-таки убрали тебя, научились, в конце концов, справляться с людьми, умеющими стрелять. Те двое, что получили мой приказ, решили расстрелять машину, в которой детективы везли тебя в полицию, с вертолета.
— Им не повезло, они напоролись на пули профессионалов, — сказал я.
— Не повезло, — откликнулась она. — Им всем фатально перестало везти, как только Дэниел Рочерс вмешался в наши дела… — Уголки ее губ раздвинулись в легкой улыбке, и я увидел, как дрогнули длинные изогнутые ресницы, а выражение темных глаз неуловимо изменилось. Она смотрела на меня. — А потом ты вернулся в пансион…
