Я защелкал курком пистолета, наводя «Ментал-7» то на одну вуаль, то на другую. В стены Ущелья полетели куски разодранных оболочек. Я не сразу сообразил, что стреляю по старой привычке, как из огнестрельного оружия. Щелкать было совсем не обязательно, я не выпускал пули, а включал и выключал генератор, выполняя напрасную работу. На планете безумцев ты был умнее, заметил я. Но это были напрасные соображения. Генератор делал свое дело и так, и этак. Достаточно было одного импульса, чтобы мерзкая вуаль разорвалась на куски.
Вуали лопались. Взрывались. Превращались в рванье…
Вторая, третья… Пятая… Пули разбивали камни рядом с моим коленом, чиркали по одежде, оставляя на теле горячие влажные следы.
— Ложитесь, Рочерс! Ложитесь! — Крик сзади.
Это что-то новенькое, отстраненно подумал я. Обо мне беспокоится полиция… Чтобы потом сгноить по всем правилам правосудия? Спасибо!
Седьмая… Восьмая…
Пуля ударила в правое плечо. Это был очень сильный удар. Меня пошатнуло, я не почувствовал боли, но инстинктивно закрыл рану рукой и опустил пистолет.
«Не опускай оружие! Ты сделал не все!»
Глэдис рванулась вперед, к обрыву, на краю которого я стоял, забежала в воду реки и закричала:
— Дэнни, ложись! Беги, Дэн!
Ее полный отчаяния высокий крик перекрыл собой страшные звуки боя, но я не слушал. Еще одна пуля ударила в бедро раненой ноги, и я завалился на бок.
Две неуничтоженные вуали опускались на головы ребят. Они висели уже на высоте всего лишь трех метров над ними.
Я со стоном вытянул руку с «Менталом-7» в сторону вуалей. Она свесилась с обрыва, и дуло пистолета уставилось прямо в цель. Я снова нажал курок.
Девятая…
Десятая вуаль разметала куски прямо в лица ребят.
Я закрыл глаза и откатился от края…
Неожиданно стало тихо. Стрельба внизу прекратилась: разведчики потеряли мишень. Из Ущелья лишь доносился шум реки.
Я открыл глаза. В нескольких шагах от меня поднимались с земли полицейские. На их молодых запыленных лицах читалось недоумение и настороженность. Выставив вперед автоматы, они осторожно приближались.
— Бросьте оружие!
Надо встать, Дэн, сказал я себе. Встать на обе ноги, во весь рост. И смотреть прямо. Тебе нечего стыдиться перед этими людьми.
Я поставил «Ментал-7» на предохранитель и отбросил пистолет в сторону. Мельком оглядел себя и ощупал раненую ногу и плечо. По-моему, кости целы. Только хлещет кровь — изо всех ран. Я оперся рукой о землю и встал на одно колено. Полицейские остановились в трех шагах, автоматы в руках парней смотрели мне в лицо.
Я набрал побольше воздуха в легкие и рывком поднялся на ноги. Раны в голени и бедре отозвались сильной ноющей болью, но это дела не решало, я уже держался на своих двоих.
Полицейские подходили, с опаской, удивлением и отвращением глядя на маньяка и убийцу Дэниела Рочерса.
А я стоял и зло улыбался, вытирая тыльной стороной ладони кровь с оцарапанной пулей щеки.
И смотрел им прямо в глаза.
— Знаете, профессор, это свинство! — вместо приветствия выкрикнул я. — Вы не появлялись десять дней, мне даже неизвестно, на свободе я или нет.
Макс Грипп приблизился вплотную и с хитрой улыбочкой пожал мне руку. Я ответил на пожатие без всякого энтузиазма. Во-первых, потому, что рука еще немного болела, а во-вторых, потому, что был на Гриппа зол.
От Ущелья Потерянных Звезд меня на полицейском вертолете доставили в закрытый госпиталь БЗС, срочно прооперировали, зашили все раны и бросили в палату без окон, денно и нощно охраняемую угрюмым малым в незнакомой униформе. Уже через три дня я настолько пришел в себя, что смог подняться с постели. Это меня немного приободрило. Я осмотрел себя в зеркале и с удовлетворением отметил, что моя многострадальная щека приведена в полный порядок, не обезображена шрамом, а выглядит, как новенькая. На этом приятные открытия закончились. Остались одни неприятные.
Оказалось, что никто — ни врачи, ни медсестры, ни угрюмый малый, который, похоже, был немым от рождения, — не может мне сказать, каков мой социальный статус. Преследуюсь ли я законом, неподсуден ли я, журналист ли я или заключенный номер такой-то — мне узнать не удалось.
Вторым удручающим открытием было то, что моя свобода оказалась ограниченной палатой без окон, абсолютно пустым коридором с запертыми дверями и небольшим спортзалом, который находился прямо напротив моей палаты.
Третье отвратительное открытие заключалось в том, что угрюмый малый не сводил с меня глаз. Одиночеством я наслаждался лишь в туалетной комнате.
К исходу третьих суток моего непонятного заточения медсестра принесла в палату сотовый телефон, и я услышал голос Макса Гриппа:
— Дэниел, не волнуйтесь, факты вашей истории проверяются и перепроверяются. Огромное количество материала экстраординарной важности. Работы очень много, задействованы все организационные структуры Земной системы. Наберитесь терпения. Поправляйтесь.
Он выпалил все это скороговоркой и отключился. Мои вопли «что с Кларком?», «что с Глэдис?» и «что решили со мной?» остались без ответа. Я с грязной руганью отдал телефон зарумянившейся от смущения медсестре и отправился в спортзал. Там я и пропадал целыми днями, осторожно толкая боксерские груши руками и ногами, потихоньку гоняя баскетбольный мяч и восстанавливая гимнастикой подвижность раненых конечностей. В любом случае руки и ноги мне еще должны были пригодиться.
Макс Грипп появился на десятый день утром. К тому времени я уже перестал его ждать и все чаще задумывался о судьбе узника замка Иф. В голове созревала идея написания в заточении блокбастера «Пленник БЗС». А что, думал я, звучит неплохо…
Я как раз мрачно обсасывал эту мысль в спортзале под взглядом угрюмого малого, когда увидел входящего Макса Гриппа…
— Знаете что, профессор!.. — снова начал я после обмена рукопожатиями, но он прервал меня.
— Знаю, знаю, Дэниел, не кричите, вам вредно волноваться, — хладнокровно парировал он. — Я представляю, что у вас на душе и в голове, но иначе никак не получалось. Море работы, в которой вы, по большому счету, были не нужны.
Я стоял, буравя его яростным взглядом, но слушал чрезвычайно внимательно.
— Вы могли только навредить своими темпераментными выступлениями, продолжал он. — И не только всему делу, но и своему здоровью. Вы же ранены! А если бы вы знали, сколько интервью пришлось давать мне и моим сотрудникам самым разным представителям самых разных инстанций — упали бы в обморок. Кроме того, я лично занимался вашим делом, предоставлял все необходимые данные правоохранительным органам. С подробнейшими и деликатнейшими, заметьте, комментариями… Я уж не говорю о своих прямых обязанностях. Наладить ход исследовательских работ, определить магистральные направления, выбить средства из фондов БЗС и Земной системы — это, знаете ли… — Он махнул на меня рукой. — В общем, вы не имеете права ругать меня. Теперь все в порядке, и победителей не судят.
