— И вы… сделали это? — Вопрос выскочил непроизвольно. Грипп рассказывал о Е-существах как о живых сущностях, а не о программных продуктах, и на секунду мне показалось, что применительно к ним слова «уничтожить» и «убить» — синонимы.
Макс Грипп остановился, достал носовой платок и стал нервно протирать очки.
— А как вы думаете? Я не хотел наблюдать, как мои создания будут превращаться в негуманоидов. Это была неудача, поражение, брак в нашей работе, и, естественно, мы стерли созданные программы. Но, прежде чем сделать это, досконально изучили их работу.
— И вам удалось найти причину неудачи?
— Да. — Он водрузил очки на нос и снова заходил по лаборатории. — Понимаете, Дэниел… Программа электронной копии мозга есть совокупность 10 миллиардов подпрограмм-копий нейронов, составляющих собой, как я уже говорил, сложнейшую многослойную нейронную сеть. Эти подпрограммы непрерывно взаимодействуют, принимают и передают информацию, организуют триллионы прямых и сотни миллиардов обратных динамических связей, интегрируются в блоки, работают как более сложные подпрограммы… Привычки, условные и безусловные рефлексы, вкусы, предпочтения, страхи Е-существа — результаты функционирования таких блоков. Мы должны были добиться того, чтобы эти составляющие программы в точности воспроизводили работу мозга, с которого снималась копия. Один к одному. Выдавали ту же реакцию на внешние раздражители, что и оригинал. На стадии моделирования каждого нейрона в отдельности мы добились идентичности реакций живого нейрона и его модели. Но дальше…
— Проблема в их совокупном действии?
— Именно в этом. Когда модели нейронов начинают функционировать интегрально, в составе упомянутых блоков или как весь человеческий мозг, они выдают искаженные реакции. Какие — я вам объяснил. Мы получаем ущербную в моральном и психическом плане личность. Я и Рут бились над этой проблемой два года. И не продвинулись ни на шаг. Идеально смоделированные нейроны с идеально заданными граничными параметрами связности при идеально выбранной модели обучения нейронной сети просто обязаны объединяться в идеально функционирующую программу-копию личности. Но этого не происходит. Одно время мы думали: причина неудачи в том, что мы не учитывали воздействия гормональной системы человека на живой человеческий мозг. Наши Е-существа, естественно, не знают, что такое адреналин или гидрокортизон… Но по зрелом размышлении мы пришли к выводу, что этот неучтенный фактор не может быть камнем преткновения. Гормоны настолько же регулируют работу мозга, насколько и дестабилизируют ее… И после одного из бесчисленных опытов я пришел к выводу, что в нашей работе мы учли почти все, но упустили то, что стоит над всем этим.
— А что стоит над всем этим?
Макс Грипп печально улыбнулся:
— Душа человеческая, молодой человек. Мы все время забываем про нее. А именно она определяет и нашу личность, и наши поступки, и судьбу… — Он вопросительно посмотрел на меня, но я ничего не сказал. — Вы можете утверждать, что о душе пока достоверно никому и ничего не известно, все соображения о ней оставлены на усмотрение слепой веры. Я соглашусь с вами, но скажу: даже если мы откинем соображения о душе, то не можем не учитывать ментального поля человека. Его-то в нашей лаборатории изучили хорошо, хотя до сих пор мы не можем понять его природу. Зато знаем точно, что наши мораль, этика, наша гуманная разумность лежат в этом поле. И если мы создаем человеческий мозг, не направляемый и сохраняемый этим полем, он работает некорректно. Нестабильно — отсюда неврозы. Негуманно — отсюда эмоциональная тупость и потенциальная жестокость.
— Ничего себе… — обескураженно проговорил я. — И вы не нашли никакого решения?
— Пока нет, но я его уже вижу… — Макс Грипп собрался продолжить размышления, но я прервал его. Потому что именно сейчас в полной мере осознал всю мрачность электронного преображения Грегори Рута.
— Подождите-подождите! — воскликнул я. — Так вы хотите сказать, что Грегори Рут, зная все то, о чем вы рассказали… — Я замолчал: Грипп знаком остановил меня и со скорбным видом закивал головой:
— Он прекрасно знал, на что идет. Он знал, что его электронная копия будет представлять собой… нечто темное, обуреваемое маниями, навязчивостями и страстями. Он знал, что скорее всего будет деградировать. Но он также знал, что получит такие возможности функционирования, о которых не мог и мечтать. Подумайте сами: он бессмертен и практически неуязвим, он может изготавливать бесчисленное количество своих копий, перемещаться по Сети, все подключенные к ней компьютеры — его. Их периферия — видеокамеры, микрофоны, динамики, то есть его глаза, уши, голос — в его безраздельном пользовании… Он наблюдает и подсматривает, слушает и подслушивает, путешествует с узла на узел, с планеты на планету. Его не мучит сенсорный голод. В ГКС для него нет невозможного. Я уверен, что он оснастил копию своей личности всеми возможными сетевыми программными продуктами, в том числе и нелегальными. Но последнее — ерунда, ненужное: Рут создает нужные ему продукты сам. У него — кроссплатформенный компилятор, дебаггер, он может написать любую программу, будь то браузер или почтовый клиент, мощнейший инструмент взлома защиты операционных серверных систем или программа подбора паролей… Да что говорить! — Грипп махнул рукой. — Для него киберпространство — бесконечный мир, состоящий из бесчисленного количества доступных ценностей. Его возможности самосовершенствования и творческих поисков колоссальны. Он может получить любую — понимаете, любую! — информацию невообразимо гигантского объема и легко обработать, понять, запомнить, применить ее в действии, создать нечто новое…
Макс Грипп сорвал с носа очки и стал сильно тереть переносицу:
— Мы хотели создать бессмертную цивилизацию Е-существ. Счастливую, могущественную расу, которая будет сотрудничать с людьми, помогать им в нелегком деле продвижения по пути прогресса. Эта раса должна была пополняться теми, кто перед смертью пожелал бы обрести электронное бессмертие и иную, фантастическую виртуальную судьбу. Боже, Дэниел, как мы — Рут и я — мечтали об этом! Не наша вина, что перед нами возникли трудности, кажущиеся непреодолимыми. И не его вина, что он не нашел в себе силы умереть, имея в руках инструмент, который мог подарить ему бессмертие и могущество. Это его беда. Рано! Слишком рано! Он обрел вторую жизнь, но при этом продал душу дьяволу. И теперь вместо того, чтобы счастливо созидать будущее и познавать бесконечность, гоняется за земным журналистом Дэниелом Рочерсом с одной безумной идеей — покончить с ним!
— Но почему?! — вскричал я.
— А разве вы еще не поняли? — нарочито спокойно спросил Макс Грипп. — Болезненная, необоснованная ревность — одна из разновидностей невротических расстройств психики. Рут — тяжелый невротик, и он просто ревнует вас к своей жене. Вы же, Рочерс, — извините меня за то, что я обсуждаю вашу личную жизнь, — были близки с мисс Ньюмен. Я знаю это потому, что Рут рассказывал мне об этом…
— Да, это так, — ответил я. — В тот период я знал, что люблю ее. Но мы не виделись с тех пор, как она вышла замуж.
