Хотя, подумал я, отвлекаясь, как знать… Я вспомнил, как Глэдис посмотрела на меня при прощании в конце нашего последнего свидания. Было это неделю назад. В каждую нашу встречу я не один раз и всегда неожиданно встречал этот ее пристальный взгляд. Если бы в нем читалась только нежность, я бы не терялся. Но ее глаза говорили мне намного больше, и… я отводил взгляд. И в те мгновения вспоминал слова, которые мне неожиданно пришли в одном давнем, но памятном сне. В нем я приснился самому себе в довольно неприглядном виде — вроде того, в каком находился сейчас. И, глядя на самого себя — на энергичного, вроде бы неплохого, но, черт меня возьми, незадачливого парня, вдруг подумал: «И если бы он хотя бы на минуту расслабился, то увидел бы и понял многое. Например, то, что Глэдис Уолди, эта прекрасная девушка, любит его искренне и нежно, а он всегда обращался с ней, как… Как герой сентиментального романа: много слов и секса и ни одного натурального движения души. Он видел в ней только очередное приключение…»
Неожиданно Глэдис возникла перед моим внутренним взором — ее волнистые волосы касались моего лица, матовая белизна нежных щек окрасилась румянцем, яркие полные губы полуоткрылись для поцелуя, — и я вдруг зверски захотел быть рядом с ней. Сейчас, немедленно, мы слишком давно не виделись!
— Если бы не ты, — продолжал говорить Томас Рой, — я бы пропал. Ведь, знаешь, Дэн, у меня абсолютный слух. И я очень боюсь лишиться его — всякий раз, когда слышу этот инопланетный рэп…
Я хотел сказать ему, что скорее всего на концерте горилл слуха он лишился бы от девчоночьего визга или от удара в ухо. Но не стал продолжать затянувшийся разговор. Я уже торопился, так как принял решение: к черту все дела — еду к Глэдис! Пансион «Утренняя звезда» находился в сотне километров от мегаполиса, туда добираться не меньше часа, а время шло к полуночи.
Я быстро завершил формирование видеофайла и отослал его по ГКС
[1] на электронный адрес Роя.
— Все, Томас, извини, спешу, — торопливо простился я с Роем и разорвал связь. И только-только собрался набрать номер Глэдис, как мобильник запиликал снова. Я сдавленно чертыхнулся и взглянул на телефонный номер, высвеченный на дисплее. Он был мне незнаком.
— Звонок абонента городской телефонной сети. Абонент зарегистрирован как Грегори Рут, сотрудник БЗС, проживает по адресу: Центральный мегаполис, район Черный Квадрат, строение 10, — раздался за спиной комментарий компьютера.
Рука, державшая мобильник, дрогнула. Грегори Рут! Я никогда не видел этого человека. И никогда не слышал его имени — до того, как Лотта Ньюмен оставила меня.
Оставила ради него.
Я сидел и тяжело смотрел на светящийся квадратик телефонного дисплея, а мобильник исходил нетерпеливыми трелями. Что нужно от меня Руту? Та история закончилась год назад. Моя Лотта, моя ветреная дива и амазонка, длинноногая попрыгунья с каштановой челкой, вечно спадающей на огромные, как у куклы Барби, бирюзовые глаза, острая на язык и непоседливая, как все тележурналистки на свете, — моя Лотта однажды сделала выбор и не дождалась меня из очередной командировки. Ушла к другому. И этим было все сказано.
Почему она решила, что ей будет лучше с Грегори Рутом, чем привлек ее этот человек, почему она была несчастлива со мной — я никогда не задавал себе этих вопросов. Возможно, они резонны, но только в том случае, когда относятся к любой другой женщине — не к Шарлотте. Относительно нее вопросы эти были глупы. Недаром мою ветреную диву называли самой эксцентричной тележурналисткой Галактического Союза. Наверно, в этой эксцентричности и кроется разгадка тайны моей неудавшейся любви. И скорее всего ответ на загадку неожиданного звонка Рута.
Неужели и он в конце концов надоел Лотте Ньюмен и теперь ищет ее по мегаполису, названивая всем подряд? Даже тем, кому и не следовало бы звонить?
Я представил себе взъерошенного молодого мужчину с высоким лбом, крупными залысинами и вытянутым от растерянности узким лицом. Почему-то именно таким я видел научного сотрудника БЗС Грегори Рута. Мужчина нервно курил и в перерывах между затяжками надиктовывал мобильнику номера набираемых телефонов. Везде либо было занято, либо никто не подходил. Мужчина от отчаяния чесал залысины и начинал все сначала…
Я мстительно усмехнулся и взял трубку. Вряд ли я смогу облегчить твое состояние, Рут, подумал я, но зато смогу внести в ситуацию определенность. Просто объясню, на чем ты споткнулся…
— Рочерс слушает.
— Дэн…
Это был голос Лотты. Тот самый — до боли знакомый. Достаточно низкий, говорил я когда-то ей, чтобы заинтриговать любого одинокого мужчину, и достаточно мелодичный и чистый, чтобы не оттолкнуть даже самого строгого пуританина…
Я справился с оторопью и медленно, нарочито спокойно произнес:
— Да, Лотта, слушаю. Я узнал тебя.
— Мне нужна твоя помощь, Дэнни, — тихо и скованно проговорила она. — Ты можешь сейчас встретиться со мной?
Это было ни на что не похоже. Я никогда не слышал в ее голосе столько подавленности и… Я прислушался к вопросительному молчанию в трубке — Лотта была испугана. Это чувствовалось не только в прозвучавших словах — в ее немом ожидании тоже. Я не раздумывая оставил все свои ночные планы, мысленно простился с Глэдис и ответил:
— Да. Назови место и время.
Мне показалось, что она облегченно вздохнула.
— Ночное кафе на пересечении 33-й и 50-й улиц.
— Это то, что рядом с Черным Квадратом?
— Да. Через полчаса. Тебе достаточно времени, чтобы добраться? — Ее голос звучал уже менее скованно, но все-таки со мной по-прежнему говорила не та Лотта, которую я когда-то знал.
— Вполне, — ответил я и посмотрел на часы. Они показывали полночь. Помолчал и спросил: — Что случилось?
— Грегори пропал, — глухо ответила она и положила трубку.
* * *
Я вылез из автомобиля и тут же поднял воротник пиджака. С неба сыпала осенняя морось, а холодный ночной ветер услужливо размазывал ее по лицу и старательно засовывал мокрыми горстями мне за пазуху.
На другой стороне пустынной улицы под навесом у дверей в кафе стояла Лотта. Я сразу узнал ее: по короткому серебристому плащику — юбки, платья и плащи ниже колен она презирала — и озорной каштановой челке, ниспадающей на глаза. Лотта махнула мне рукой. Я наклонил голову и, перепрыгивая через лужи, пересек улицу.
— Здравствуй, Дэн, — улыбнулась она и дотронулась до моей руки. Она нисколько не изменилась за тот год, что мы не виделись, выглядела все так же обворожительно и прелестно. Только сейчас под глазами залегли синие круги и взгляд ее был серьезным и пристальным, а это с тем обликом, к которому я привык, не вязалось никак. Я бы сказал, что это ее портило, но, конечно, не таких слов она от меня ждала. И я сказал другое:
— Ты все та же, Лоттик…
