Глэдис и Лотта одновременно шагнули ко мне с разных сторон и, подхватив под руки, поставили на ноги.
Они цепко держали меня за плечи и замерли, ожидая следующей команды Рута.
Рут стоял от нас на расстоянии шести-семи шагов.
Та самая расстановка фигур, о которой я мог мечтать.
Где же Торнадо?!
За стенами здания послышался ровный, с каждой секундой нарастающий гул. Такой, как будто на склад шла волна цунами.
Рут задрал голову и замер. Я знал, что сейчас он сканирует окрестности склада по всем направлениям во всех доступных ему диапазонах электромагнитного излучения. И видит силуэт суперкибера. И то, как Торнадо стремительно несется в ночи над складскими постройками Бокса…
Гул неожиданно превратился в оглушающий рев.
…И резко пикирует вниз — на плоскую черепичную крышу кирпичного амбара. Там — трое людей, и в семи метрах от них — кибер. Задача — отсечь кибера огнем лазерных пушек от…
Рут опустил голову и навел на меня бластер.
…От хозяина номер один и его спутниц. Затем — или по возможности в первую очередь — уничтожить противника.
Я вдавил большой палец в сенсор антигравитатора, опустил прибор в карман куртки и в тот же миг обхватил Глэдис и Лотту за плечи. Ричард говорил, что прибор действует в радиусе полуметра. Один метр на троих стоящих рядом людей — вполне достаточно, чтобы уместиться…
Наши тела потеряли вес. Глэдис беспомощно вскрикнула и выронила пистолет. Я изо всех сил оттолкнулся от земли.
Ствол бластера Рута озарился яростной желтой вспышкой.
Я, Глэдис и Лотта взмыли вверх.
И тут же ударили пушки Торнадо.
Стена из ослепительных молний закрыла от нас черную фигуру кибера. Мы летели вверх, под самую крышу, а между нами и уже невидимым Рутом со страшным грохотом рушились бетонные балки перекрытия, и черепичное крошево, смешанное с желто-белой плазмой огня, плотным занавесом опадало на пол.
Мы достигли крыши и врезались в нее головами. Лотта вскрикнула и обмякла. Незакрепленные черепичные листы подались от удара вверх и погасили наше движение. Я крепче прижал к себе Лотту и закричал Глэдис:
— Держись! Сейчас спустимся! — Она не ответила, но крепко ухватилась за меня. А я оттолкнулся плечом и затылком от черепиц.
Мы стали медленно опускаться, одновременно удаляясь от стены из молний.
А Торнадо все долбил и долбил бетонный пол склада. Он снес половину крыши, и я прекрасно видел его огромную фигуру, горизонтально зависшую над зданием и ощетинившуюся стволами корпусных пушек.
А потом я опустил взгляд вниз и в просвете между молниями увидел Рута.
Он стоял возле полуразрушенной торцевой стены, без бластера, с ног до головы обсыпанный кирпичной пылью, а по его телу гуляли синие искровые разряды. Вместо одного из глазков видеокамер в черепе зияла черная дыра. Зато второй глазок был уставлен прямо на нас.
Кибер протянул к нам руки, и его громовой бас перекрыл грохот пушек.
— Шарлотта! — закричал он. И, черт меня побери, если я не услышал в этом голосе человеческую боль и прощание!
От желто-белой стены огня отделилась одна молния и, часто ударяя в пол, понеслась по направлению к Руту. Следы разрядов отпечатывались на бетоне раскаленными кляксами. Рут опустил голову и, глядя на приближающиеся кляксы, проревел:
— Про-о-оща-а-й!
Лазерный разряд ударил в фигуру кибера и разнес металлическое тело на куски.
Молния пропала. Стена огня исчезла. Грохот стрельбы прекратился.
На месте, где стоял Рут, дымилась черная лужица расплавленного металла.
Мы медленно спускались. Я прижимал к себе девушек и не отводил взгляда от останков Рута. Мы благополучно приземлились, и я выключил антигравитатор. Лотта сразу стала страшно тяжелой и сползла из-под моей руки на пол. Я отпустил Глэдис и сорвал с себя куртку. Положил ее Лотте под голову.
Глэдис стояла рядом не шевелясь. Я настороженно взглянул на нее: кто она сейчас, друг или враг? Она не ответила мне взглядом, опустилась на колени возле Лотты и закрыла глаза.
Рев двигателей Торнадо над головой уменьшился, стал прерывистым, а через секунду пол содрогнулся: суперкибер приземлился за моей спиной.
— Противник уничтожен, сэр, — прогремел он. — Жду ваших приказаний.
Я повернулся к нему. Торнадо стоял возле лужицы, оставшейся от Рута, но я не видел ни пушек, ни головы суперкибера. Крыша здания была ему по пояс, и ее остатки скрывали от меня верхнюю часть его туловища и голову.
— Спасибо, друг, — тихо сказал я. — Ты отлично справился.
В небе послышался шум вертолетных турбин: команда Снайдерса спешила на помощь.
Я снова посмотрел на останки Рута. И понял, что не испытываю при виде этого зрелища ничего: ни боли, ни страха, ни жалости, ни ненависти…
Легкая рука легла на мое плечо. Я повернул голову: рядом стояла Глэдис. Она смотрела на меня, и ее глаза были глазами моей девушки…
Рута больше нет. Нет контроля. Нет этого кошмара. Она свободна…
— Как ты? — тихо спросил я, повернулся к ней и бережно обнял. — Что с тобой?
— Мик отключился… — сказала она. — Голова кружится…. Здравствуй, Дэнни.
Она уткнулась лицом мне в грудь и заплакала. Но я не огорчился этому плачу. Я знал, что она плачет легко.
Я стоял и прижимал к себе Глэдис и смотрел через пролом в стене, как вертолеты Снайдерса садятся возле здания склада, а потом переводил взгляд то на бесчувственную Лотту, то на лужицу расплавленного металла рядом с огромными ступнями суперкибера и снова — на вертолеты и десантников, бегом устремляющихся к нам…
С Е-существом по имени Грегори Рут кончено, говорил я себе, кончено.
А значит, все будет хорошо.
ЭПИЛОГ
Грегори Рут был уничтожен, но его злодейства оставили в памяти землян глубокий след.
Он погубил тринадцать человек, разбил космический пассажирский корабль, из-за него пропускная способность ГКС была сведена к минимуму на срок более двух недель, а это принесло различным компаниям Галактического Союза неисчислимые убытки.
Угнанный транспортник, потрепанные нервы ста пятидесяти заложников-контрактников на Рамзесе-2, бессонные ночи оперативного корпуса и руководства Бюро Звездных Стратегий, подготовка и проведение по крайней мере двух крупных спецопераций силами Министерства обороны Земной Системы и того же БЗС — список хлопот и потерь землян можно было бы продолжать.
Но нет смысла повторять то, что давно стало притчей во языцех. Все последствия диверсий Рута общеизвестны, ибо были разложены по полочкам, показаны, обсосаны и перемолоты сотнями газет, журналов и в десятках телевизионных программ в первые же дни после того, как информация о злодеяниях Е-существа стала открытой. Надо оговориться, что, конечно же, какофония, поднятая СМИ, продолжалась не несколько дней, не месяц, а почти полгода.
