Алекс завороженно замер. Первый раз в жизни он видел свои творения, не урезанные границей студийной сцены. Он смотрел на горы, замки, корабли, армию скелетов, куклуксклановцев, русскую конницу и полицейские машины, инопланетные корабли и боевиков «крестного отца» и не мог оторвать глаз от смешения пейзажей, красок, лиц, фигур, типажей и времен.
Прошло несколько секунд. Он стоял, забыв обо всем. И слышал, но совершенно не обращал внимания на то, как за спиной тихо гудят какие-то механизмы и этот гул нарастает, а в него вмешивается хруст подминаемых металлической тяжестью веток, скрежет растираемых в пыль мелких камней…
Мощный толчок в грудь опрокинул Алекса на землю. Он упал на спину и с яростью воззрился на пса, который стоял передними лапами у него на груди и бешено лаял на кого-то, кто находился у Алекса за головой.
— Ты что, — закричал Алекс, — обалдел?
Он столкнул с себя пса, вскочил на ноги и, разозленный, хотел было хорошенько наддать ему за идиотский поступок. Но пес забежал ему за спину, и собачий лай превратился в жуткую, захлебывающуюся собственной яростью песню.
Алекс наконец оглянулся.
На него надвигались роботы.
Из головы со свистом вылетели остатки наркотического дурмана. Алекс снова, в одно мгновение, оказался в системе приоритетов, которая вела его к кораблю пришельцев, заставила почти в бессознательном состоянии включить генератор, вернуться в собственное тело с той счастливой поляны… Он согнулся под навалившейся на него тяжестью трезвой оценки, но она же и придала ему силы.
Он поднял с земли автомат. «Это роботы пришельцев, — подумал он. — Люди не могут подойти ко мне из-за единственной архивной резонансной голограммы, „сонного“ поля. И поэтому они послали роботов. Но зачем? — Он оглядел длинные, многосуставчатые манипуляторы машин. — Машины должны выключить генератор. Тогда я окажусь у пришельцев в руках».
Он замешкался, не зная, что ему предпринять. Автомат не годился — это ясно. Бежать?
Но не для того он перся к звездолету и наворачивал миражи, чтобы в конце концов спрятаться в доме Пита! Он лихорадочно соображал. Что ты забыл, Алекс, что ты забыл? Ты же точно знаешь, что у тебя есть оружие, точно знаешь, но… Вспомни!
Массивные фигуры роботов были уже очень близко. Алекс почувствовал запах нагретого металла и попятился. Пес уже не лаял — хрипел. До сих пор он стоял впереди Алекса и постепенно отступал, сохраняя безопасную дистанцию между собой и пришельцами. Теперь же он оказался рядом с ним, справа. Манипуляторы роботов с гибкими пластиковыми пальцами на концах протянулись к Алексу. Вспомни!
Солнечная поляна, и возбужденное личико Микки, и панель генератора с клавишей масштабирования изображения всплыли в его памяти в тот момент, когда пес завизжал от хлесткого удара манипулятора первого робота, а второй сомкнул вокруг Алекса металлическое кольцо многочленистых лап.
— Он у меня в руках, Гордон! Извивается как уж!
— Прекрасно, командор! Вряд ли генератор находится в бауле. Скорее всего он у него под комбинезоном, на груди. Ведь он включил поле под огнем снайперов, когда уже выронил сумку из рук. Попробуйте добраться до аппарата.
— Еще бы я не добрался! Для чего все это делалось? Тем более у меня еще четыре руки. Только сначала я подожду, пока он устанет трепыхаться, убивать мне его нельзя… Как там ваша собака, Гордон?
— Пес деморализован, сэр!
— Ого! Деморализован? Оч-чень хорошо! Он убежал?
— Почему-то остался…
— Так убейте его, Гордон, что вы как мальчик, ей-богу!
— Есть!
Пес свирепо оскалился, напрягся, крутнулся всем телом, взвился в воздух и встал сразу на четыре лапы. Левый бок горел от удара железного бандита, но пса теперь ничто подобное не волновало. На войне как на войне — это он усвоил давно и никогда не считал в бою полученные удары. А сейчас начался настоящий бой, и поэтому он с удовлетворением ощущал, как от основания хвоста распространяется по всему телу хорошая, кипящая, бурлящая, хищная злоба…
Пес умел наблюдать за своими внутренними метаморфозами и сейчас загодя приветствовал приход зверя еще до того, как тот понял, что его вызвало к жизни. Пес обычно не очень жаловал своего вечного приятеля, потому что, как правило, когда появлялся он, в тень поспешно прятались добряк и философ. Но в определенных ситуациях зверь был просто незаменим, потому что умел делать такие вещи, на которые пес в своих основных ипостасях просто не был способен.
Сейчас создалась именно такая ситуация. И зверь сразу с этим согласился. Он поставил шерсть пса на загривке дыбом, налил кровью глаза, зловеще клацнул зубами и оценивающе смерил механического громилу взглядом.
«Так, — деловито сказал он псу, — этот?»
«Ага…»
Зверь, не сводя вызывающе наглого взгляда с железного бандита, тихо спросил у пса:
«Ты вообще-то обычно думаешь, на кого прешь?»
«Я друга защищаю… Смотри, его схватил другой! Давай скорее!»
«Дру-уга! — ворчливо передразнил зверь. — Защищает он. А я расхлебывай».
Пес прикусил язык и предусмотрительно промолчал. Лучше зверя не обижать. Если он уйдет — а такое бывало, что греха таить! — разумный приятель пса останется без защиты. Ему некому будет помочь, а этого пес допустить не мог.
«Как мне его делать-то? — продолжал ворчать зверь. — Не собака же, не сука голодная какая-нибудь… Ну ты даешь!»
Он ворчал, а сам вовсю шарил глазами пса по туше механического чудовища. И это был хороший знак. Зверь, сам того не замечая, уже был почти в бою, уже готовился нанести первый удар. А если он нанесет этот свой удар, сказал пес железному бандиту, то пиши пропало. Зверь — специалист. Если он решил делать, то сделает обязательно. До самого конца.
Пес поймал себя на том, что уже несколько секунд смотрит на клубок толстых трубок под головой металлического дурака. Между тем бандит чуть-чуть сместил вниз свои окуляры, уперся тупым взглядом в пса и сделал шаг навстречу. Нижние руки раскинулись в разные стороны и втянули в себя пластмассовые пальцы. Пес уставился на ближнюю к нему диковинную конечность. Раздался скрежещущий звук, и из нее выполз длинный блестящий обоюдоострый…
«Нож! — с ледяной злобой констатировал зверь. — Ну, паскуда, большая ошибочка у тебя здесь вышла!»
Пес почувствовал, как зверь нагнал в мышцы такую силу, что они разве что не лопались от напряжения. А когда железный бандит подошел ближе и внутри его что-то щелкнуло, пес понял, что ножи в его нижних руках сейчас мгновенно сойдутся и встретятся в теле пса и он уже не успеет ни отскочить, ни пригнуться — ничего не успеет сделать… Пока пес думал обо всем этом, зверь уже поднял его тело в воздух — на неимоверную высоту, на уровне человеческой головы! — и выстрелил им навстречу чудовищу. А в воздухе распахнул пасть, которая почему-то стала огромной, как у бегемота, и, когда в нее попали толстые бандитские трубки, сомкнул на них челюсти. И так как клыки у пса были в этот момент железные, а челюстные мышцы в полете превратились в стальные шары под ушами, то трубки эти треснули под его зубами, как куриные косточки.
