Она молчит, я молчу, перевариваю. И понимаю, что надо бы что-то сказать. Но не говорится. Никак.
- И вот тут меня как обухом по голове! Она чего-то там нашла, подхватила, попрощалась и свалила уже, а я все стояла, как ударенная. И думала о том, насколько я реально эгоистка. Мы же с ним по всем документам – брат и сестра, понимаешь? У нас отчества одинаковые, фамилии… То, что мы не родные, не особо много и народу знает. Нет, из этого никто тайны не делал, но сильно и не распространялись. И вот , прикинь, картина маслом – у известного бизнесмена секс с сестрой! Это же какой повод прополоскать грязное белье! У него как раз с конкурентами проблемы были, его прессовали, он сам обмолвился как-то! И тут я еще своими действиями, своими хотелками подкидываю проблем! И мне чего-то прямо плохо стало. Думаю, вот я сука! Вот я дура! И какого хера я вообще к нему полезла? Понимаешь, я же его спровоцировала! Я же этого хотела! И хочу! Так, что зубы сводит! А он… Блин, он мог просто повестись. Он же мужик. Это я захотела! И вот я задумалась тогда – а что потом будет? Ну, хорошо, переспим мы. И может, даже не раз. Дальше что? Он на мне женится? Да нет, конечно, что за бред? Он – хороший, он такой хороший! Но слишком правильный. Он не сможет вот так просто меня поиметь и все. И забыть. И я не смогу, Эль. То есть, получается, что мы вот этой глупостью, моей жадной утробой просто все разрушим. Все! Мы после этого ни родственниками не останемся, и ни чем-то большим не станем! Я сама не хочу, чтоб на нем все вот так отразилось! Чтоб весь город говорил про него… И, к тому же, знаешь, еще что мелькнуло: он – мой опекун. И, в принципе, вполне возможно пустить слух, что он меня, того… Несовершеннолетнюю… Понимаешь? Грязь! Грязь, от которой не отмоешься! Если она такое развила из одной моей фотки, в шортах, кстати, и ничего там такого нет… То что такие, как она, скажут, если реально все узнают…
Она опять замолкает.
Нервно прикуривает.
- Короче, я ушла к себе. Примерно через час вызвонила знакомого, он мне кое-что должен был. И попросила сыграть. Он сначала отнекивался, орал, что Боец – не тот человек, с кем хотелось бы плотно общаться, но я надавила. И все прошло так, как надо. Серега вернулся, пошел ко мне. Увидел Эдика. Спустил его с лестницы. А я… Ну, я сказала, что мне не понравилось, что я передумала, и так далее. Блин… Эля, ты бы видела его глаза. Я умирала просто в тот момент…
Она заплакала, тихо и горько, уткнув лицо в ладошки.
Я не нашла ничего лучше, чем обнять. Просто обнять. Потому что говорить… Ну а что тут скажешь? Вот что? Ты не права, дурочка? Так она по-своему права. Хочет любимого человека от вполне реальных неприятностей уберечь.
Ценой себя.
Вот только… Только Серега что-то не выглядел счастливым от ее заботы. И она не выглядела. Значит, явно что-то не так сделала.
- Ну все, давай, приходи в себя, ангел, - голос Костика заставляет вздрогнуть. Ну надо же, чуть не задремала! Вот это у меня болевой порог! Или привыкла уже?
- Смотри, я все обработал. Повязку наложил. Здесь инструкция по уходу. Буди эту пьянь и сваливайте. А то, если Боец найдет, будете потом за свой счет мне студию восстанавливать.
Я тормошу сладко сопящую Татку, и мы выходим на воздух. До утра еще долго, ночь в самом разгаре. Пахнет осенью, так сладко и тревожно.
- Пошли, погуляем, - тянет Татка. Она вполне уже пришла в себя, успокоилась.
Мы идем по освещенному скверу, настроение самое лирическое, правильное такое.
Мимо едут машины, кое-какие даже гудят, а парочка совсем наглых тормозит неподалеку, ожидая, когда мы подойдем.
Но мы идем, не обращая ни на кого внимания, молча, потому что обе уже устали от откровений. Она устала говорить, я устала слушать. И нам удивительно хорошо друг с другом.
- Эй, Татка! – неожиданно рядом тормозит машина, заниженная приора, с заднего сиденья высовывается веселая физиономия однокурсника Витька. – Девчонки! Вы чего тут?
- Гуляем, - пожимает плечами Татка.
- Поехали в караоке!
Мы отказываемся. Осенний ветер слишком хорош, чтоб менять его на душный клуб.
Но Витек выскакивает из машины и начинает уговаривать.
Я смотрю в салон, там еще двое парней, тоже учатся с нами в группе. И думаю, что, может, это неплохой способ отвлечься. И не запоминать эту ночь, как ночь откровений. А вспомнить, что нам по девятнадцать, и повеселиться уже, наконец.
В итоге мы оказываемся в машине, весело мчим к какому-то клубу. Парни ведут себя адекватно. Во-первых, они местные, и в курсе, кто такая Татка, а во-вторых, вообще нормальные веселые парни. На меня смотрят с интересом, судя по всему, не в курсе последних новостей про меня и Зверят. Я строю саму невинность, почему-то на алкогольные пары и легкий стресс от бешеного дня это ложится сплошным удовольствием.
Караоке, оно же – кальян-бар, а вдобавок еще клуб, неподалеку. Народу полно, все веселые, и, в основном, наши ровесники.
Мы моментально начинаем танцевать. Потом что-то пьем, болтаем.
А потом Татка поет.
И делает она это так, что у меня реально сердце бьется, как бешеное.
У нее талант. Она поет на сцене, глаза закрыты, и песню, медляк, кажется, от Ланы дел Рей, несмотря на сложность, вытягивает, да еще так, что мурашки по коже.
Я замираю.
Смотрю, не отрываясь, не замечая ничего вокруг. Голос Татки буквально взлетает над толпой, так же, как и я, завороженной происходящим.
Лицо ее, с закрытыми глазами, невероятно красивое, настолько волшебное, словно в другое измерение попадаешь.
А потом она открывает глаза. И смотрит в сторону входа. Не отрываясь.
Слезы текут по щекам.
Я разворачиваюсь. И вижу Сергея. Он стоит с самого края танцпола, на котором люди уже телефоны выставили, создавая дополнительную подсветку.
Но Татка никого не замечает. Только его видит. И он только ее. И от этой сцены буквально перехватывает дыхание. Я сглатываю неожиданно выступившие слезы, делаю шаг назад, упираясь во что-то. В кого-то.
И этот кто-то меня обхватывает. И держит.
И рот зажимает жесткой ладонью.
27. Наказание строптивой. Зверята.
Ромка и не помнит, когда в последний раз так злился. Хотя, нет! Помнит! И не особо давно, кстати! И, самое главное, все по тому же бл*дскому поводу! Котена!
Вот не было у них, веселых свободных парней, печали, так нашли!
Злость не отпускает с того самого момента, как они с братом услышали неосторожную, возмущенную фразу Элли, из которой уловили в основном, «Сергей» и «спать».
Он тогда глянул на Димаса, оценил степень охерения, понял, что сам выглядит не лучше…
И разозлился.
Ну и наделал делов, естественно. Как же без этого?
