А это – верный путь к проблемам.
К несчастью.
К разрушению, такого хрупкого сейчас, моего мира.
Я понимаю, что словно затаилась, спряталась, затихла, как мышь под веником. Это не особо на меня похоже, а потому мучает.
Тем более, что мои Зверята настроены ну очень серьезно. По отношению ко мне. К нам.
Из-за графика мы особо не видимся, братья работают в разные смены, я выбила себе все же вечернюю смену опять и с утра учусь.
Поэтому видимся мы ночами.
И там все настолько горячо, что днем я еще и из-за этого стараюсь не вспоминать. Потому что сразу тело так ярко реагирует, что жарко становится.
Я не нимфоманка. Наверно. Скорее всего.
Но черт… Ведь даже думать спокойно про моих Зверят не могу.
Иногда мне кажется, что сейчас у нас самое лучшее время, словно мы застыли в янтаре, захвачены кистью художника в полете, в самой наивысшей точке радости.
И так боюсь, что что-то или кто-то нарушит это хрупкое равновесие.
И на фоне моего счастья как-то даже неудобно и стыдновато перед подругой, у которой все совсем не так радужно. В основном, из-за ее загонов. Ну и Сергей Юрьевич, конечно, сложный человек.
- Тат… Давай встретимся, поговорим, - предлагаю я, уже сворачивая разговор, потому что подхожу к мастерской. Сегодня я работаю до десяти, с двумя напарниками.
И Геннадьич должен зарулить. В середине недели на Маяк, на вторую сто, перекинули Ромку, Димаса вернули сюда. И он сегодня был в первую смену.
И я его, возможно, даже и увижу.
С утра нам не удалось встретиться, потому что у меня занятия были с восьми, а братья работали с десяти, а потому отсыпались.
Я приготовила на скорую руку запеканку, постояла в дверях, разглядывая двоих парней в моей кровати. Они спали по разные стороны здоровенного ложа, место между ними, мое место, трагически пустовало.
Переборов дикое желание все бросить и забуриться между ними, разбудить и продолжить то, чем мы занимались ночью, я только выдохнула и убежала на учебу.
Татка второй день не приходила на занятия, у меня не было особо времени ни на парах, ни между парами, чтоб с ней связаться, потому что учиться становилось все сложнее, а, учитывая, что я на прошлой неделе порядочно пропустила, то вообще тяжко было. Потому набрала ей уже, когда вышла из института.
Ну и проупражнялась в психологии всю дорогу до работы. Если так дальше пойдет, то переквалифицируюсь из инженеров в психологи. А что? Тоже ковыряние в сложном механизме. Я это дело люблю…
В мастерской дым коромыслом, парни что-то ремонтируют, орут друг на друга, так что меня даже и не замечают.
Я тихонько прошмыгиваю в подсобку переодеться, натягиваю комбез, забираю волосы под косынку.
На выходе торможу, смотрю на себя в малюсенькое зеркало, непонятно, для каких целей повешенное возле двери.
Я определенно стала лучше выглядеть. Если первые несколько дней после начала совместной жизни вместо Эли в зеркале отражалась бледная сплюха, то теперь прямо хоть картину в стиле пинап пиши. Кровь с молоком, щеки розовые, глаза блестящие, улыбка до ушей. Все же, много-много хорошего секса, постоянные партнеры, умиротворенность и безопасность – как раз то, что доктор прописал для девушки.
Дверь открывается в тот момент, когда я поправляю локон, кокетливо вывалившийся из-под косынки.
Я стою спиной, хмурюсь на звук, потому что никто даже не постучал, хотя, с другой стороны, сама виновата, не обозначила свое присутствие. Со мной в смене еще два мужика, оба глубоко женатые, один вообще отец-герой, пять девчонок настругал, сейчас с женой ждут шестую. Уже тоже знает, что девчонку, но не отчаивается. Надеется, на ошибку узи.
Я не афиширую свои скандальные отношения со Зверятами, но земля слухом полнится. В институте со мной разговаривают осторожно, смотрят вскользь.
Здесь тоже не распускают руки. Даже не пришлось особо воевать. А после того, как я пару раз нашла неисправность там, где ее никто не додумался искать, еще и зауважали.
- Бля, Элька! – матерится Михаил, - ты бы хоть муркнула, что пришла!
- Привет, Миш, - улыбаюсь я, - как жена?
- Хочет клубники.
- Ну так сейчас есть же наверняка в супермаркетах.
- Да там вся , как вата… А она настоящей, дачной хочет, - морщится Миша, я сочувственно киваю, потому что в этой ситуации больше ничего не сделаешь.
- Вообще, хорошо, что ты пришла раньше, там хрень какая-то с калиной. Пошли.
Я киваю, выхожу следом.
Красная симпатичная «Калина» сверкает боками, рядом ее хозяйка. Молодая женщина, нервно сжимает пальцы.
Я выслушиваю трагическую историю о постоянно перегревающейся печке, об отказе сцепления, о том, что иногда в машине странно пахнет. И еще о том, что она в трех сто до нас уже была. В одном поменяли помпу двигателя, в другом – мотор печки. В третьем – ремень грм зачем-то.
- Вы понимаете, - волнуется женщина, - я не понимаю ничего, покупала подержанную… И она прямо сразу начала болеть… Я ее раз в несколько месяцев загоняю лечиться, и все равно, все равно! Вот сейчас в горку ехала, выжимаю третью скорость, а она вообще не едет! Тянет на первой и второй! Такое неудобство, такой позор! Там объезжать нельзя, за мной колонна машин, все гудят, а потом, когда можно стало объезжать, каждый притормаживал и обзывал… Я потом даже работать не смогла… Нервничала все время…
Я все это дело слушаю, разглядываю машину, листаю документы.
Мужики с радостью отдают мне клиентку, потому что для них хуже нет разговаривать с нервными бабами. Да и машина проблемная.
- Машина одиннадцатого года выпуска?
- Да…
- Там, короче, было в партии такое, у них внутри…
Я замолкаю, не зная, как объяснить женщине, далекой от каких бы то ни было механизмов, суть проблемы.
- Там внутри есть такая трубка, так вот она неверно стоит. Изначально. Слишком круто. Давление повышается, печка отключается, машина перегревается. Есть еще вариант, что эта трубка чем-то забита. Может, кто из мастеров тряпку забыл.
- А почему запах такой?
- А потому что либо вы, либо прежний владелец сцепуху в ноль сжег. Вот теперь пережмете – и вонь.
- Боже мой… - она смотрит на меня с уважением, - вы так разбираетесь… Такая молоденькая…
- Оставляйте, я ее возьму до завтра.
- Спасибо вам! Спасибо!
Она неожиданно достает телефон и начинает стримить, взахлеб рассказывая, как удивительно встретить среди настоящего мужского царства такую красивую, а , главное, профессионально подкованную девушку.
Я уворачиваюсь от камеры, прошу прекратить.
