- А почему бы и не выйти? – опять ответила она вопросом. И задрала с вызовом подбородок. Сама от себя такой детскости, такой глупости не ожидала, и вот на тебе. И чем она лучше его молоденьких пассий, которые весь интернет фотографиями в полуголом виде у него дома и не дома забили?
- Лен… Ну вот нахера ты это делаешь, а? Лен… скажи, что пошутила…
У него неожиданно сделалось такое расстроенное лицо, что Лена реально чуть не сказала правду. Но в этот момент ее окликнули мальчики:
- Лен Николайна, все норм?
- Да, мальчики, я уже иду! – отозвалась она, не глядя, а потом стала настойчиво тянуть запястье из плена крепких пальцев. – Отпусти, Данил… Это смешно и глупо.
- А знаешь… Ты права. – Он отпустил ее руку, развернулся и ушел в сторону кафе.
Это произошло так неожиданно, что Лена, не ожидавшая такого, только растерянно посмотрела вслед, растирая запястье с отчётливыми красными следами пальцев на нем.
Постояла…
И пошла к ожидающим ее мальчишкам. И опять запретила себе думать о том, почему так тяжело, так дурно.
И почему сердце колотится, как ненормальное.
Летняя практика. По следу.
- Ну, и какого хера ты там забыл?
Серега закурил, пристально разглядывая хмурую, злую физиономию Данила.
- Покурить вышел, надоело здесь с вами перегаром дышать, - огрызнулся тот, отворачиваясь.
- Ого, Даня злой, - заржал еще один парень из их компании, Колян, из-за которого они, собственно и не поехали в Штаты, мать их дери.
Данил хлопнул до дна рюмашку, пытаясь погасить в себе злость.
На все.
На слишком глазастого Серегу, который сто процентов узнал Лену, и теперь точно лишится парочки зубов, если попробует чего-то по этой теме вякнуть.
На придурка Коляна, который так не вовремя устроился в органы, закрыв таким образом их компании дорогу за границу. Конечно, можно и без него, но не то. Все же уже лет пять вместе катаются, и без этого дебила вроде и кайф не тот…
На саму тупую ситуацию. Нахера выперся? Ну сидел бы спокойно, пил. Обсуждал маршрут дальнейший.
Так нет, какое там!
Как увидел ее, на фоне моря, хрупкую и охерительно красивую в легком, ни черта не скрывающем сарафане, так и потерял последние мозги. Дебил. Опозорился опять.
«Скажи, что пошутила…»
Ну не дебил ли?
Дебил и есть.
На Лену тоже злился.
Ну вот сколько ей? Тридцать пять, да? Ну пора бы ей уже выглядеть по-бабски! Пора! Ну нельзя же так, мать ее, чтоб с каждым разом все круче, все сексуальней, все… Да бляха муха! Ну вот кому идет темный цвет? Все девки красятся в светлый! А она свой натуральный блонд закрасила не пойми каким цветом… И стала выглядеть еще круче! С розоватой от загара кожей, словно светилась изнутри, шоколадка с ванилью, мать ее… Так бы и сожрал ведь!
И как можно быть такой бесячей?
Ведь еле сдержался, чтоб этих щенков в море не поскидывать! И не притопить на глубине. И похер, что для этого пришлось бы протащить по лягушатнику охренеть сколько. Протащил бы. И притопил. Только за взгляды их наглые. Собственнические. На нее. На его Лену.
Хотя, какая она, нахер, его? Уже нет. Уже давно нет.
Питер. Какой, бляха муха, Питер???
Данил развернулся, игнорируя подколки друзей, налил себе еще и опять выпил.
А потом развернулся так, чтоб видеть набережную. И, особенно, ту ее часть, куда утопала группа выходного дня с воспитательницей.
Вот бы малышню – в море, воспиталку – в койку, и в мире наконец-то наступит, мать ее, гармония.
Данил осознавал, что уже неплохо так поднабрался, но останавливаться не собирался.
А зачем? Сейчас еще тяпнет… И пойдет. Наводить справедливость и причинять добро.
Потому что сама мысль о том, что ее нет в их городе, что она – в Питере уже живет, отдавалась тупой болью. Где-то там. Внутри. Такой болью, что дышать становилось тяжело. Да и не хотелось дышать.
Хотелось пить.
Этим Данил и занялся под немного напряженными взглядами друзей, прекрасно знающих, что бывает, когда солнечного мальчика Данила несет.
Сергей, отлично запомнивший последний отходняк от Лены, этой зимой как раз, мешать не собирался.
В конце концов, этот треш надо пережить.
И если уж им не повезло оказаться с ней в одном городе за хреналион километров от родины, то надо просто проявить терпение и стойкость. Потому что еще чуть-чуть… И если сдерживать, то еще неизвестно, кому больше не повезет.
Им, или Лене.
Данил, хлопнув третью подряд рюмашку, прикурил, проводил прищуренным взглядом тонкую фигурку в белом сарафане, окружённую , мать их, воспитанниками детского сада, выдохнул, потушил сигарету и поднялся, бросив друзьям:
- Меня не ждите.
И пошел скорым шагом прочь, игнорируя выкрики удивленного Коляна о том, что вроде хорошо сидим, и скоро переберемся тут неподалеку, в клубешник, где полно веселых девочек. Он был единственным из всей компании, кто уже отдыхал в Анапе, поэтому как раз собирался показать самые злачные места.
Ну, и в очередной раз хоть немного оправдаться за обидный про*б со Штатами.
Но Серега остановил его, покачав головой. Объяснять странности поведения приятеля он не собирался, но и добавлять градус в и без того дикую, как и всегда после встречи с Леной, башку, не планировал.
И очень серьезно сомневался, что они из этого гребанного города двинутся куда-либо в ближайшее время.
- Колян, - он проводил прищуренным взглядом очень целеустремлённо двигающегося за Леной Данила, - ты тут, кроме миллиона баб, еще кого-нибудь знаешь? Из нынешних ваших?
- А че такое? Че-то планируется? Кто-то куда-то вперся? – заинтересовался Колян.
- Да так, на всякий случай. Ты напряги память, напряги…
* * *
Данил шел, не особо скрываясь.
Если увидит и опять подойдет, то… Он не знал, что сделает, но точно что-то сделал бы. Определяющее.
Но Лена шла, беспечно болтая со своими двухметровыми школьниками, даже не обращая внимания на окружающую действительность.
Данил шел и припоминал, как ехал за ней в первый раз, перед их самым первым сексом. Такой же одурманенный ее запахом, ее вкусом… Она тогда пахла речной водой, песком и солнцем. Она была терпкая и сладкая одновременно.
И он точно знал, что будет делать с ней той ночью.
Тогда действительность превзошла все ожидания. Все.
А про утро он предпочитал не вспоминать.
