И какое-то время моргал, пытаясь унять резь в воспаленных веках. И опознать, где это он.
А потом, когда понял, опять закрыл глаза. На долгих полминуты.
И начал подниматься. Медленно, но целеустремлённо. Потому что лежать в тюремной камере на полу – это так себе веселье. Хоть он в тюрьме не сидел никогда, и не стремился к таким подвигам, но все же кое-какие вещи знал.
Например, что валяться под шконкой – западло. Даже случайно.
- Даня…
А вот этот голос был знакомым. Хотя тоже мало походил на нормальный. Но какие-то нотки… Что-то такое…
Данил тяжело оперся о край лавки, с которой до этого как раз и навернулся, ошалело уставился на свои руки, со сбитыми костяшками и грязнущими пальцами, под ногтями наверняка залежи полезных ископаемых можно было найти…
Это он где так? И когда?
И, главное, нахера?
Но все вопросы – потом. Сначала сесть, попить, прийти в себя.
- Давай, пацанчик, еще немного, - подбодрил его все тот же чужой голос, Данил поднял глаза и увидел говорившего. Мужик, уже в серьезном возрасте, но крепкий, кряжистый, основательный такой, сидел на соседней лавке и смотрел на Данила с сочувствием. – Плохо тебе?
Даня только кивнуть смог, выдохнул, подтянулся на руках и перевалился на лавку. Посидел, пережидая головокружение.
- Давай попей вон. – Посоветовал мужик, - это всегда от похмелья хорошо. Только вода вон, в кране. И приятеля своего оттащи туда, да голову его сунь под воду. Сразу полегчает.
Приятеля?
Данил посмотрел вокруг и увидел на третьей лавке Коляна. И ему, судя по совершенно зеленому лицу, было гораздо хуже, чем самому Данилу.
- Даааняааа…
Данил, игнорируя хриплый стон, встал, не с первой, конечно, попытки, но вполне успешно, и пошел в угол камеры, к ржавой раковине с водой. Открыл кран и сразу же сунул под него голову. Моментально обожгло холодом так, что какое-то время даже не вздохнуть было, но Данил терпел, пока не стало ломить затылок. Тогда он повернул голову и еще какое-то время пил пахнущую ржавчиной воду с таким удовольствием, словно это был вкуснейший живительный нектар.
Затем выпрямился, стянул через голову футболку и опять сунул голову под струю воды. Так, чтоб еще на плечи попадало.
И сразу, моментально просто, невыразимо стало легче. Прояснилось в голове, виски перестало ломить от каждого самого маленького движения, боль ушла в район затылка и там обосновалась тяжестью. И это уже было более чем терпимо.
Данил критически осмотрел когда-то светлую футболку, теперь художественно украшенную чем-то черным, вперемешку с зеленью, кровью и еще непонятного происхождения пятнами, встряхнулся, кинул тряпку на лавку и пошел к Коляну, который все так же бревном валялся на прежнем месте и тянул на одной тоскливой ноте его имя.
Прихватил его за шкирку, поднял под одобрительное кряканье их соседа и потащил к умывальнику, где проделал все те же процедуры, что и до этого с собой. Колян вскоре взбодрился настолько, что вспомнил еще слова, кроме имени Данила, и щедро поделился своими новообретенными знаниями с окружающим его миром.
Данил решил, что чем мог, тем помог, и дальше уже пусть как-нибудь сам, оставил приятеля возле раковины и вернулся обратно к лавке.
- Давно мы здесь? – спросил он у соседа.
- С ночи.
- А за что взяли, не говорили?
- Не, вы еле языками ворочали. Ты че-то орал про проклятых баб, а твой дружбан про спор. Типа, ты проспорил. Потом вы подрались.
- Подрались?
Данил оглянулся на Коляна, уже самостоятельно станувшего с себя майку такой же степени дерьмовости, что и его футболка, но особых следов драки на физиономии не заметил. А они должны быть.
- Ну… Попытались… Он тебя достал и сразу свалился на лавку. Да так и уснул. А ты подняться не смог. И тоже уснул.
Данил поморщился досадливо, потрогал немного ноющую челюсть. Хорошо, что Колян только чуть-чуть достал. Все же полутяж. Мог и от души приложить.
В голове было пусто. Абсолютно. Какие-то отрывочные невнятные воспоминания.
Последнее, более-менее цельное, это его номер, бутылка водки и страшно деятельный Колян, орущий и размахивающий руками:
- Да не кипишуй, Даня! Решим! Да кто она вообще такая, чтоб вот так вот нормального мужика посылать? Она просто не поняла еще своего счастья! Да, братья-кролики?
Из угла привычно в унисон угукнули близнецы.
- Короче, - Колян остановился перед Данилом, уныло наливающим себе очередную рюмку, - мы ей покажем, кто тут крутой мужик, а кто курица!
- Закрой пасть!
- Ну окей! Не курица! Просто не особо сообразительная ба… Женщина… Девушка… Ну ты понял меня.
- Да похер…
- Не похер! – Колян опять забегал по номеру, размахивая руками со страшно деятельным выражением на лице, - она тебе нужна? Нужна! Значит, надо че-то делать! Вот и будем делать! Только махнем сейчас на посошок…
Из угла опять унисонно угукнули близнецы, как всегда, готовые на любой кипиш.
На этом воспоминания заканчивались, наваливалась головная боль, особенно усиливающаяся от того, что сердце и другие органы чуяли и ясно указывали, что, похоже, за эти несколько часов они вполне могли успеть многое…
Очень, очень многое.
И, судя по тому, где они сейчас находятся, успели.
И теперь оставалось только выяснить, насколько многое они успели.
На срок, или только на штрафы?
Летняя практика. Гонки на трассе.
- Какого хера мы тут делаем? – судя по голосу, Колян в себя пришел далеко не весь, но, по крайней мере, способность немного соображать обрел.
- Это ты мне скажи. Я не помню.
Данил встал, отодвинул с пути приятеля, еще разок приложился к крану, теперь уже обстоятельно и долго глотая воду. Потом опять сунул голову под ледяную струю, надеясь, что хоть как-то прояснится провал в памяти, но ничего не добился.
- А вы нехило погуляли, пацаны, я смотрю, - миролюбиво заржал их сосед, сверкнув наполовину железной челюстью.
Данил только глянул на него с досадой. Вот не к месту ржач.
- А менты чего-нибудь говорили вчера, когда нас сюда сажали?
- Да не особо, - сосед почесал голую потную грудь.
Вообще в камере было адски жарко, и похмелье не добавляло комфорта.
- Так, ругались чего-то… Про памятник отдыхающему терли… И про маяк.
Данил с Коляном переглянулись. Ни грамма понимания в глазах.
- Это чего еще за памятник отдыхающему? – уточнил Данил.
