Он улыбался все так же, как Лена запомнила, весело и обезоруживающе. Так, что невольно губы растягивались в ответной улыбке.
Пока Лена замирала от неожиданности и разглядывала его, парень уже сбежал с площадки перед кафешками и приблизился к ней.
- Елена Николаевна? Так и думал, что это вы. Сразу вас узнал.
Вот как он так умудрялся?
Слова , вроде бы совершенно невинные, нейтральные, но , в совокупности с очень говорящим, плотоядным практически, взглядом и тем его возмутительным наглым свистом, приобретали другой, ярко выраженный пошлый окрас.
Лена , вспыхнув щеками (что было очень странным для женщины ее возраста), никак не могла придумать, как бы достойно ему ответить, и не хватало времени вообще задуматься, а с чего это она так разволновалась, с чего это она ищет слова, с чего это она думает о том, как выглядит в его глазах?
Ее хватило только на нейтральное:
- Здравствуйте.
И деланно вопросительный взгляд.
Данил усмехнулся, явно давая понять, что он не дурак, но принял ее игру:
- Данил Шатров, помните, на вечере встречи? И потом я вас провожал от библиотеки…
- Ах, да… Да, что-то такое припоминаю. Как у вас дела?
Лена пыталась говорить как можно более вежливо и нейтрально, чувствуя себя очень неуютно в мокром купальнике, с влажными волосами, с которых стекала вода, и совершенно ненакрашенным, покрасневшим от загара лицом.
Данил смотрел темно и жадно, как-будто прикасался взглядом, оглаживал.
Это было странно и пугающе.
Это возбуждало.
- Да вот, отдыхаю здесь с друзьями. - Он, наконец, оторвал от нее взгляд, мотнул подбородком в сторону кафе, - не хотите присоединиться?
- Нет, - торопливо помотала головой Лена, - я уже ухожу, спасибо.
- Да ладно вам, - Данил не отрывал от нее глаз, опять, будто гипнотизируя, - совсем ненадолго. Мы не кусаемся!
- Нет. - Лена была далека от мысли сидеть в компании незнакомых людей, тем более в таком виде. - Спасибо.
К тому же, если его друзья одного с ним возраста, то она явно там будет не к месту.
- Ну давайте я вас подвезу, - Данил не унимался, по-прежнему сокрушительно улыбаясь, такой уверенный в своей неотразимости, в том, что ни одна женщина ему не откажет, что Лена, внезапно разозлившись, резко шагнула вперед, сокращая расстояние, и тихо, но очень решительно спросила:
- Данил, вы меня вообще слышите? Что вам от меня надо? Я не ваша ровесница, чтоб играть со мной, развлекать вас я не собираюсь. Я несколько раз сказала вам “Нет”, зачем вы настаиваете? Вам мало девушек вашего возраста? Решили поиграть во взрослые игры со взрослой тетенькой?
Данил , немного нахмурившись, удивленно окинул взглядом ее решительное лицо, затем тоже сделался серьезным:
- А если скажу, что ты мне понравилась? А? И никаких игр?
Лена посмотрела на него с внезапной усталостью, словно этот порыв все ее душевные силы забрал:
- Данил, не говорите ерунды. Мы с вами в разных весовых категориях.
Она отвернулась, достала платье, поискала глазами кабинку для переодевания.
- Прощайте, Данил. И, мой вам совет, найдите себе девушку своего возраста.
Лена развернулась, чтоб уходить, но Данил внезапно схватил ее за руку и со словами :
“ Мне твои советы нахер не нужны”, - дернул к себе и впечатался в испуганно раскрытые губы злым долгим поцелуем.
Лена буквально не смогла устоять на ногах от неожиданности, обвиснув в его руках. Она настолько удивилась, настолько не ожидала ничего подобного, особенно здесь, на пляже, в общественном месте, что даже в первые полминуты не понимала, что делать. Словно мозги напрочь отшибло.
Данил воспользовался этим временным затмением на полную катушку, по-хозяйски скользя руками по ее телу в мокром купальнике, залезая языком в безвольно открытый рот, прерывисто дыша, обволакивая ее своим тяжелым жарким телом.
Лена, к своему стыду, почувствовала, что ее тело очень даже бурно откликается на такое неожиданное ласковое насилие, грудь становится невозможно чувствительной, поддаваясь чужим рукам, талия выгибается послушно, ладони почему-то не отталкивают, а покорно лежат на широких плечах парня.
Это было странно. Это было чудовищно.
Понимание, что она ведет себя, как животное, поддаваясь напору незнакомого и ненужного ей мужчины, ворвалось в мозг, уже практически отключившийся, и отрезвило в момент.
Лена протестующе застонала Данилу в губы, начала извиваться, стараясь вывернуться из его рук.
Он почувствовал эту перемену в ее поведении, но еще немного потянул время, показывая ей, кто хозяин положения, продолжая неторопливо целовать, исследовать тело жадными руками. Затем оторвался от ее губ, но, не удержавшись, провел языком по шее и ключице, собирая соль и речную воду с кожи.
Лена, опять получив возможность говорить, торопливо и гневно забормотала ему в склоненную к ней шею:
- Данил! Данил! Да что вы себе позволяете? Отпустите меня, слышите? Я сейчас полицию…
Тут ее агрессор, наконец, оторвался от нее, заглянул в испуганные злые глаза:
- Не решай за меня, чего мне надо, а чего нет, поняла? Ты мне не мать и не училка.
- Отпусти, - Лена решительно уперлась руками ему в грудь, отталкивая.
Данил еще пару мгновений постоял, словно размышляя, отпускать или нет, затем нехотя разжал руки.
Лена, подхватив вещи, практически бегом побежала к остановке троллейбуса, наплевав на переодевание.
Только бы от него, только бы подальше! Только бы не пошел следом, не разглядел горящие от возбуждения и страха щеки, торчащие соски, что еще больше подчеркивались мокрым лифом купальника, не понял, как трясутся до сих пор коленки.
Троллейбус как раз подъехал, хоть в этом повезло.
Лена запрыгнула внутрь, уселась на сиденье, и только теперь смогла выдохнуть, откидываясь на спинку в изнеможении.
Мысли в голове прыгали бешеными лягушками, и основной было: “Какого черта она так среагировала???”.
Уже на подъезде к своей остановке, более-менее успокоившись, Лена пришла к выводу, что во всем виновато , как всегда, отсутствие секса.
Правда, она никогда не могла предположить, что так от этого зависима.
Последние годы жизни с мужем, болезненный развод, казалось, навсегда отвратили ее от радостей этой сферы жизни. И, до недавнего времени, Лена и не задумывалась об этом.
Муж был ее первым и единственным мужчиной, ей было с ним хорошо в начале их совместной жизни, но вот затем… Затем стало не до этого. А позже Виктор стал Лене настолько отвратителен, что одна мысль о том, что он к ней прикоснется, вызывала тошноту.
