Он огляделся, как бы прикидывая, с чего начать работу. Взгляд его остановился на секретарше Ламберта. Девушка все так же тихо всхлипывала в углу и под надзором медика принимала настойку валерианы. Следователь продолжал мерять шагами прихожую. Томас перевел взгляд с плачущего лица секретарши на кислую физиономию человечка из прокуратуры и повернулся к Хьюберту:
― Мне кажется, надо начать со следователя. Он сейчас знает больше всех. Но мне он вряд ли даст полную информацию. Нужны ваши габариты и статус.
Хьюберт оценил точность расчета подчиненного и согласно хмыкнул.
― Какие вопросы я должен ему задать? ― тихо спросил он.
― Любые из тех, что вам подсказывает логика расследования этого дела. Я подключусь по ходу беседы.
Хьюберт тут же навис над кислым человечком и, не смущаясь недовольным видом визави, забросал того вопросами. Потом, опомнившись, вежливо представился и представил подошедшего Томаса. Следователь никак не отреагировал на звуки непонятной аббревиатуры ведомства, из которого прибыл настырный собеседник. Но, взглянув на удостоверение Хьюберта, пробормотал:
― Хм… Особые полномочия?..
Томас увидел, что человечек расскажет все, что знает. Тот вяло развел руками и неохотно выдавил из себя:
― Странная история. Ничего не могу понять… Она, ― небрежно кивнул он в сторону секретарши, ― нашла труп Ламберта на полу в кабинете. За полчаса до этого носила ему чай. Ламберт в это время находился в кабинете один. С начала рабочего дня он принял троих посетителей. Все, по словам секретарши, после аудиенций выходили от него и больше не возвращались. То есть с момента подачи чая никто к Ламберту не входил. А потом оказалось, что он убит. Вот таким идиотским, ― он махнул вялой кистью в сторону трупа, ― способом. Войти в кабинет и выйти из него можно только через одну дверь ― вот эту, ведущую в приемную. Когда мы прибыли на место происшествия, оконные рамы были закрыты на все запоры: вентиляция помещения в любое время года осуществляется кондиционером-очистителем воздуха. Окно снаружи не отпирается. Как вы понимаете, в такой ситуации проникнуть через окно в помещение извне, не нарушив целостность стекла, невозможно. Но на стекле — ни трещинки. То есть, ― уныло взглянул он в сторону плачущей девушки и понизил голос, ― если не принять как версию то, что в деле замешана секретарша, которая замела следы преступления, а теперь дает ложные показания, никакой ясности нет.
― А вы рассматривали ту версию, что в помещении со вчерашнего дня затаился преступник? ― спросил Томас.
Следователь небрежно отмахнулся:
― Эту версию я отработал первой. И получил от начальника охраны вот какие сведения. В конце каждого рабочего дня, как только последний сотрудник покидает здание, в каждом помещении ― заметьте, в каждом, включая туалеты и подсобки! ― включаются датчики-индикаторы биологических объектов. Они сигнализируют о наличии в помещении любых живых организмов, даже крыс… ― Помолчал и добавил: ― Как уверяет мой консультант, этих тварей в здании нет, их вывела охрана, своими силами. Я думаю, понятно, почему, ― с кривой ухмылкой добавил он.
― А насекомых эти индикаторы отслеживают? ― с живым интересом спросил Хьюберт. ― И вообще, на что они реагируют, по каким признакам определяют свой «объект»?
― К насекомым они равнодушны. Я спрашивал об этом, ― сморщился следователь. Ему не нравилось, что собеседники, пусть и неумышленно, но тестируют качество его следственных действий. ― Но не отслеживают их не потому, что, мухи, к примеру, не имеют системы кровообращения, а температура их тел равна комнатной. А потому, что индикаторы имеют ограничения на размер тестируемых объектов. На присутствие живого существа, размер которого меньше двух кубических сантиметров, они сигналом тревоги не реагируют. Я понимаю, чем вызваны эти вопросы. Вы думаете, что убийцей могла быть какая-нибудь крупная инсектоидная или холоднокровная инопланетная тварь, или кибер, которого сигнализация не смогла отождествить с живым организмом. На это скажу, что в индикаторы заложена довольно сложная система идентификации, к тому же они реагируют и на движение. Существо, достаточно крупное, чтобы совершить такое убийство, ― он снова протянул руку в сторону трупа, ― не может незаметно для глаз охраны и персонала проникнуть в помещение до включения сигнализации, то есть днем, и неподвижно затаиться на ночь. А если оно каким-то способом проникло в помещение ночью, когда людей в злании намного меньше, то индикаторы подняли бы тревогу в ответ на его движение. Днем ― люди, ночью ― сигнализация, ― констатировал он, ― вероятность организации засады равна почти нулю.
― И все-таки она существует… ― медленно произнес Томас, снова подключаясь к разговору. ― Скажите, а не мог ли убийца ― будь это зверь или человек ― проникнуть в кабинет сегодня днем по вентиляционным отводам?
― Нет. ― Следователь бросил быстрый раздраженный взгляд в сторону медика и секретарши, потом с неудовольствием уставился на собеседников. Ему надоело отвечать на вопросы, ответы на которые он уже получил. ― Над кабинетом не проходят вентиляционные шахты. Принудительный воздухообмен на этом этаже производится исключительно посредством кондиционеров…
И вдруг, потеряв терпение, стал отходить отходить в сторону свидетельницы. Не отворачиваясь от собеседников, но достаточно решительно:
― Извините, я должен закончить опрос секретарши…
Альберт Хьюберт угрожающе повел широченными плечами и покосился на Томаса. Тот смотрел сквозь человечка из прокуратуры и не выказал никакого неудовольствия его несанкционированным бегством. Хьюберт усмехнулся и не стал предпринимать никаких пресекающих побег мер.
Следователь облегченно развернулся и оказался прямо напротив свидетельницы. Та, поддерживаемая медиком, поднялась ему навстречу со страдальческой улыбкой на заплаканном личике.
Хьюберт снова вопросительно уставился на лейтенанта Корнелла: «Что дальше, офицер?»
― Спасибо за помощь, мистер Хьюберт, ― сказал Томас, плавно поворачиваясь на каблуках вокруг своей оси и сканируя взглядом окружающую обстановку и людей. Он делал это очень медленно, а его лицо приняло отстраненное выражение. Как будто он смотрел на все и всех через толстую прозрачную стену, в качестве свидетеля, а не участника событий. Наверно, Хьюберт почувствовал это и поэтому не обратил внимания на явное нарушение субординации, которое в следующий момент допустил его подчиненный.
― Теперь вы мне не нужны, ― ровным тоном выдал Томас и, как сомнамбула, повлекся в кабинет. ― Стойте здесь и никуда не уходите.
Хьюберт только согласно кивнул в ответ.
А лейтенант Корнелл начал неспешную, тщательную, вдумчивую работу.
Сначала он внимательно осмотрел труп. С помощью медэксперта раздвинул края раны, осветил ее фонариком и каким-то чудом заметил в кровавом месиве плоти и костей маленькую серую полупрозрачную овальную пластинку. Указал на нее медику, тот удивленно вскрикнул и пинцетом извлек находку из раны.
