Но я опираюсь не только на интуитивное знание. Я профессионал, а не маг, я использую не волшебную палочку — беру в работу все, что дано мне в руки. В теории управления есть такой раздел, в котором решается задача определения кратчайшего пути между двумя точками, лежащих в массиве других точек, при условии пошагового движения от одного элемента массива к другому. Мало кто знает алгоритм решения этой задачи — просто потому, что мало кто обращал на нее внимание. Даже выпускники Экономического университета порой затрудняются его вспомнить. А я использую его для определения оптимального пути моего звездолета, набитого товарами для самых разных заказчиков, от планеты к планете Галактического Союза. Правильная организация грузопотока — один из залогов успеха.
Иногда гармония движения «деньги-товар» нарушается. Торговая река становится неуправляемой, наполняется неизвестно откуда взявшейся силой и выходит из русла. Этот прилив энергии случается раз в несколько лет и дарит людям огромные возможности обогащения при правильном вложении средств. В такие периоды я увеличиваю свое состояние в несколько раз…
Вот что такое гармония! Вот что такое знать и чувствовать ее! Порой, осознавая свою силу, я бываю счастлив. Но очень недолго. Мою радость каждый раз омрачает мысль о том, что мир устроен несовершенно. Познание гармонии обмена энергий товаров и денег никогда не даст мне познания гармонии любви.
Любовь познается любовью. А моя Джен мне не принадлежит…
Я познакомлся с ней на праздничном вечере в интернате, меня пригласили как выпускника прошлых лет, я вошел в зал, и она набежала на меня с цветами — невысокая, ладненькая, пышноволосая, кареглазая старшекласница. И когда она ткнула мне в грудь большой букет из белых гвоздик и, не справившись с инерцией движения, сильно прижалась ко мне, а потом, сверкнув глазами, озорно чмокнула в щеку, сердце мое упало…
В сердце тукано поселилась Джен Мередит. Навсегда…
Мы познакомились. Потом она подвела меня к Дэмьену, и я понял, что эта девушка принадлежит ему. Но я решил бороться за свое счастье. Я упорно держался рядом с ней, танцевал только с ней, расспрашивал Дэмьена, куда и когда Джен пойдет учиться после того, как закончит курс в интернате…
В последующие годы я не выпускал ее из поля зрения. Они, Джен и Дэмьен, поселились на Электре. Я приезжал к ним в гости, стал другом семьи — для того, чтобы хотя бы раз в полгода — более частых посещений особняка Боде я не мог себе позволить — видеть ее, ощущать ее прикосновения, ловить запахи ее тела… Мы стали с Дэмьеном друзьями, он оказался неплохим, очень серьезным и талантливым парнем. Он был постоянно озабочен, отягощен решением какой-то проблемы, Джен что-то пыталась рассказать мне об этом ― я ничего не понимал.
Но за те шесть лет, в течение которых я приезжал к Джен, мне стало понятно другое: она никогда не будет моей…
Горечь несбывшейся любви медленно, беспрерывно и болезненно травила душу и ожесточала сердце.
Однажды Тибул познакомил меня с организатором Игр инопланетян, мистером Уолкоттом. Мне этот человек не понравился сразу. Я видел в свой жизни много разных людей — особенно тех, кто занимается бизнесом, ― и, только взглянув на него, подумал, что Хозяин ― не чистый на руку и жестокий человек. Без сомнения, думал я, он представляет собой масштабную личность. Без сомнения, он ― крупный политический воротила. Без сомнения он — мафиози и торговец наркотиками.
Как оказалось позже, я не ошибался.
В тот день он скупил у меня все, что я выставлял на продажу, буквально опустошил трюмы корабля и сделал еще более крупный заказ на другой товар. Мы разговорились, он угощал меня хорошим коньяком, я расслабился и в непринужденной беседе рассказал ему о приливах денежного потока. Его блеклые глаза загорелись:
― Если ты чувствуешь такое, Марсело, то ты гений, тебе нет цены! Давай станем друзьями, и я обещаю тебе помощь и поддержку — всегда, когда они понадобятся. А ты по дружбе предупреждай меня об этих приливах!
И он протянул мне руку. Пожатие его было вялым. Такие люди не отдают силу тогда, когда речь идет о закреплении условий договора…
Так мы познакомились и стали сотрудничать. Хозяин Игр был хорошим заказчиком. Он вел большой бизнес и активную общественную жизнь. Где-то он возводил завод, и ему требовался кирпич и механизмы ― я доставлял ему требуемое; где-то он как член Общества экономического развития проводил благотворительную акцию, и тогда мой звездолет заполнялся кипами книг, постельного белья и коробками с детскими игрушками… И так далее.
Мне выгодно было работать с ним. Он хорошо наполнял поток энергии моего дела. Несколько раз я, предчувствуя пресловутый «прилив», предупреждал его о наступлении периода возможности обогащения. И каждый раз оказывался прав. А он вкладывал деньги, следуя моим советам. И получал значительные барыши.
Однажды он предложил мне досатвить наркотики с Триоля на Зекту. Я подумал и согласился. Наркодело он поставил хитроумно, можно сказать, талантливо — перевоз наркотиков был для меня прибыльным и безопасным. А требования морали и угрызения совести — их я оставил на Божью волю: отказаться участвовать в красиво организованном торговом предприятии я не мог…
Но существование потока «товар-деньги» ― это не только течение и приливы. Иногда наступают такие времена, когда река торговой энергии обмелевает настолько, что показывается дно. А дно — это полная стагнация в обращении средств, стопор в работе и «денежный тупик». Такие периоды я всегда переживаю особенно тяжело. Ведь я не скопец, я не храню деньги в банке, все мои миллионы находятся в обороте. Я — торговец, мастер управления движением товаров, и верен принципам своего ремесла. И когда оборот прекращается, пусть даже на время, я терплю огромные убытки.
Дисгармония!.. В такие дни я особенно остро ощущал, что несчастен, — несмотря на все свои успехи, свой талант, несмотря на щедрость и многообразие своей кочевой жизни. Я был несчастен ― потому, что безнадежно любил Джен. И моя любовь находилась от меня так далеко — ежедневно, ежечасно — за сотни парсеков черного, пустого, мерзлого и мертвого космического пространства, на далекой Электре. Она находилась от меня далеко — ежедневно, ежечасно, ежеминутно, — Джен думала только о своем Дэмьене…
В один из тех дней, когда я опустился на дно своей товарно-денежной реки, тоска по Джен сжала мне сердце особенно сильно, и я отправился на Электру.
И в тот вечер узнал от любимой, что Дэмьен на грани нервного срыва, в жестокой депрессии: его работа встала из-за недостатка средств и невозможности приобрести необходимое оборудование.
― Ему нужен платиновый вибростабилизатор, ― говорила мне Джен, ― но он стоит таких денег, каких мы не накопили за все годы работы вдвоем. — Ее прекрасные глаза были полны слез.
Я ушел из особняка Боде через час — не дождавшись ужина, сорвав дружескую посиделку, которая случалась всякий раз, когда я навещал этот гостеприимный дом. Я обладал теми деньгами, которые требовались для Дэмьена, но все они были вложены в товар. И я, находясь на дне торговой реки, знал, что сумею получить их не раньше, чем через полгода. Я не мог помочь беде моих друзей. Но, когда покинул особняк, понял, что сделаю все, чтобы успокоить сердце любимой…
