Ровно час я неподвижно сидел в своей комнате, на краю неразобранной широченной кровати, и не думал ни о чем. Через большое, во всю стену, окно мне в спину светила огромная багровая луна и заливала кровавым светом все, что я видел перед собой. Иногда я поднимал к лицу руки, они тоже становились темно-красными, как будто обагренными кровью.
Через полуоткрытую дверь я не слышал ни звука. Джен, видимо, уснула мгновенно — как только положила голову на подушку. Дэмьен находился в лаборатории. Я посмотрел на часы: стрелки показывали два ночи, до начала операции оставалось целых шестьдесят томительных минут! И ту я понял, что больше не могу сидеть один в пустой спальне, с руками, залитыми кровью Дэмьена Боде. Если это будет продолжаться еще час, то мне не выдержать, я сойду с ума.
― К черту! — прошептал я и достал из кармана авторучку с вмонтированной в нее рацией. — Он наверняка уже на месте, наблюдает за домом…
И послал Тибулу условный сигнал. Потом, не мешкая ни секунды, вышел из комнаты и спустился в подземелье.
В зальчике перед дверью в лабораторию теперь было полутемно и тихо. Я замер и сквозь настенные жалюзи уловил еле слышное гудение охранных киберов — одного слева и одного справа от меня. Над дверью, за вертикальными полосами настенного покрытия, вспыхнули и погасли мерцающие огоньки контрольных элементов третьего охранника. Сквозь стальную дверь входа в лабораторию Дэмьена не доносилось ни звука.
Я решительно подошел к управляющему пульту и совершил несколько манипуляций с его сенсорами. Потом отошел на середину зала и чутко прислушался: гудение киберов прекратилось.
Оставшись стоять на том же месте, я повернулся лицом к лестнице и скрестил руки на груди. Я ждал Тибула. И знал, что он ожидает увидеть здесь кого-угодно, только не меня. Уолкотт обещал сохранить мое участие в операции в тайне.
Через несколько минут на лестнице раздался шорох — всего лишь шорох! — и огромная фигура моего друга Тибула возникла на пороге зальчика.
На нем были остроносые стильные ботинки из мягкой кожи, модные широкие брюки, а могучий торс обтягивала дорогая черная сорочка. Точеный профиль смуглого лица, похожего на лицо североамериканского индейца, и современная простая одежда ничем не выдавали в нем аборигена Аякса. Здоровый парень, землянин, приехавший на Электру по своим, никому не ведомым делам…
Тибул застыл на месте и изумленно уставился на меня:
― Марсело! Ты?!
― Я. Давно не виделись. Привет, Тибул.
Он продолжал удивленно таращиться:
― Почему ты здесь, Марсело? И почему ты вызвал меня раньше срока?
Я не мог ответить ему ни на первый вопрос, ни на второй. Я не мог признаться в том, что хочу смерти Дэмьена Боде. Не мог признаться, что схожу от этого с ума. И поэтому сказал:
― Не знал, что ты убиваешь по заказу Хозяина.
Тибул растерянно сморгнул, шагнул ко мне и с чувством произнес:
― Я не занимаюсь такими делами уже много лет, друг! Когда я познал свой закон, я убиваю только в честной схватке. И…
― Тогда почему же ты здесь? — резко прервал его я.
Он вспыхнул, и все неотрывно смотрел на меня. Долго молчал, потом выдавил:
― Из-за тебя. Хозяин сказал, что ты должен ему. Если я выполню его задание, он погасит твой долг…
Мне стало тошно, бессильная злоба на Уолкотта перехватила дыхание. Я в полной мере оценил дьявольскую хитрость Хозяина Игр. Он запряг в одну упряжку двух разных человек, используя для каждого из них одну и ту же приманку.
Я с огромным трудом справился с собой, придал лицу бесстрастное выражение и спокойно проинформировал:
― А мне он сказал, что если я отключу киберов, то я ему ничего не буду должен.
Тибул яростно оскалился и сжал огромные кулаки:
― Он играет нами!
― Тем не менее долг существует, и его надо отработать, ― флегматично выдал я. И представил, как Тибул сейчас войдет в лабораторию, ударом в сердце убьет Дэмьена и опрокинет на него преобразователь пространства. Опрокинет так, чтобы аппарат лег на тело открытыми токоведущими частями. Или сотворит что-нибудь с трупом и с преобразователем более эффектное и трагически-правдивое ― воина, наверно, подробно проинструктировали. Так он имитирует гибель изобретателя при проведении эксперимента…
Я кивнул на закрытую дверь в лабораторию:
― Как ты будешь его убивать?
― Убивать?! — воскликнул Тибул. — Я не должен его убить — должен похитить! Автомобили с людьми Хозяина ждут на соседней улице…
Вот этого я никак не ожидал услышать! Хозяин Игр мне лгал! На Дэмьена Боде нет «заказа» от сторонних лиц! Им и его работой заинтересовался мистер Уолкотт, только он! И теперь хочет заполучить ученого и преобразователь, вытянуть из Дэмьена все сведения, а потом или убить его или сделать своим ученым рабом!
Я весь покрылся испариной. Да, я хотел смерти Боде, но не смерти в муках на допросах, тем более не желал я для него и жизни в рабстве у беспощадного монстра! Вот этого моего «нежелания» Уолкотт не учел, когда лгал, утверждая, что Тибул придет в особняк убивать. Хозяин Игр думал, что я равнодушно буду следовать за Тибулом: судьба Дэмьена, думал Уолкотт, Марсело не интересует, ему нужно, чтобы его счастливый соперник исчез из жизни Джен!
«О Боже, Джен! ― с ужасом соображал я. ― Если Уолкотт будет добиваться от Дэмьена сотрудничества, то рано или поздно он пленит и ее! Чтобы использовать для шантажа Боде…»
И тут мое окаменевшее, давно молчавшее сердце вдруг подало тихий, но явственный сигнал. Я почувствовал, как что-то во мне сдвинулось; отравленная, уснувшая душа заныла с прежней силой. И я понял, как невыносимо устал от того ужаса, который задумал много лет назад. Как мне страшно от того, на край какой бездонной, мрачной бездны привел я своих друзей и любимую!
Но, главное, я услышал голос сердца потомка индейцев тукано: оно теперь имело силу страдать, ему не нужна была смерть Дэмьена. Ни для того, чтобы выжить, ни для того, чтобы отомстить, ни для того, чтобы продолжать любить…
«В сердце тукано друг и любимая пребывают вместе. Они равны, и за каждого из них он готов отдать свою жизнь»…
Я согласился со вторым утверждением из старинной песни. И с ним, и со своей судьбой.
Решение созрело мгновенно. Я подошел к Тибулу вплотную и, глядя снизу вверх в его темные глаза, сказал:
― Я был твоим старшим другом, Тибул. Я многому тебя научил. Мы с тобой не раз делили хлеб в долгих звездных перелетах. Ты помогал мне, я — тебе. Мы ― друзья. И ты веришь Марсело Форлану. Веришь, ведь так?
Он с достоинством кивнул:
― Это так, мой друг.
― Тогда слушай. Хозяин Игр обманул и тебя, и меня. Он хочет раздавить хорошего, достойного человека, ― я кивнул на дверь, ведущую в лабораторию, ― и для этого нанял нас. Но мы не будем исполнять волю Хозяина, потому что имеем свою волю, волю своих законов. Ты — закона и чести воина, я — закона и чести звездного торговца. Мы ― не убийцы.
