Перестройка носила неоднородный, спорадический характер. Но были определенные достижения. Возникло, к примеру, новое здание корпорации рыботорговцев. В Даугейте и Паддл-Доке были сооружены новые пристани. Основательной реконструкции подвергся пострадавший от пожара дворец Брайдуэлл. Здания теперь стояли вдоль берега более упорядоченным образом. Улицу Темз-стрит расширили, мостовую подняли на 0,9 м, боясь уже не столько огня, сколько воды. В череде великих зданий вдоль Темзы появились добавления, и прежде всего – собор св. Павла с сияющим куполом из портлендского камня. Рен изменил не только облик Лондона, но и облик Темзы; он спроектировал госпиталь в Челси для раненых солдат, затем – госпиталь в Гринвиче для моряков. Официальная, административная жизнь реки была отчасти сотворена им.
Темзу восхваляли теперь как спокойную реку, чуждую безумств и крайностей, реку, которая не склонна выходить из берегов. В этом смысле она стала символом обновленного королевства, не поощряющего экстремизм и сектантский фанатизм. Река сделалась воплощением национального мифа.
VI
Неизменная первооснова
Остров на Темзе, где якобы была подписана Великая хартия вольностей.
Глава 16
Воды жизни
Вода – субстанция совершенно обыденная и вместе с тем абсолютно неуловимая. Вот почему ее часто характеризуют в отрицательных терминах. Она не имеет запаха. Она бесцветна. Она безвкусна. Она редко, если это вообще возможно, наблюдается в чистом виде. Эпитафия на могильном камне Джона Китса – “Здесь лежит тот, чье имя было написано водой” – знак его убежденности в том, что он не оставил на земле следа. Вода – великая тайна. Ее фотографические и живописные изображения никогда по-настоящему не похожи на саму реку. До сравнительно недавнего времени естествоиспытатели и философы считали воду неделимым элементом, и только после 1783 года благодаря исследованиям Кавендиша, Уатта и Лавуазье было признано, что вода – неорганическое соединение водорода и кислорода. Но химия по-прежнему была окутана старинными верованиями: кислород считали “отцом” этого вещества, водород – “матерью”.
Вода между тем – утроба и кормилица всякой жизни. Это, возможно, самое старое, что есть на земле. Вода во всех отношениях пребывает неизменной уже 3500 миллионов лет. Моря сформировались в незапамятные докембрийские времена, и воды сейчас не стало даже одной каплей больше или меньше, чем в ту непостижимую начальную эпоху. Вода Темзы могла в свое время стечь со спины плезиозавра или плескаться в ванне Архимеда. Вот откуда оно идет – очарование реки. В ней заключена глубокая и древняя мощь, движущая сила творения. В шуме ее вод слышна кипучая жизнь. “Весь жидкий мир, – сказал Абрахам Каули, – это одна расширенная Темза”.
Это первоэлемент жизни и в другом смысле. Дитя в утробе матери живет и развивается в объятиях влаги, растет внутри мешковидной оболочки, и, разумеется, человеческое тело как таковое состоит главным образом из воды. Так был устроен неандерталец. Так был устроен кроманьонец. Мы все – части единой структуры. Согласно оценкам биохимиков, концентрация соли в человеческий протоплазме (примерно 0,9 %) в точности равна концентрации соли в древних морях, где зародилась жизнь. Мы рождаемся из первобытных вод.
Тем обстоятельством, что наше тело в весовом отношении на 60 % состоит из воды, возможно, отчасти объясняется то, что реке приписывают человеческие качества – такие, как непредсказуемость, неистовство. И что может быть лучшим символом чистоты, чем прозрачная, незамутненная вода? Не исключено, что здесь же лежит объяснение ассоциации между водой и интимностью. Вода подобна крови, бегущей по нашим жилам. И в этом “созвучии” между сосудами человеческого тела и реками земли – одна из причин странной симпатии, влечения человека к проточной воде. Застойные воды вызывают мысль о смерти, чему свидетельство – стихотворения и рассказы Эдгара По. Глядя на свое отражение в воде, мы смотрим на самих себя в двойном смысле.
Воду, кроме того, называли матерью всех элементов. Исаак Ньютон считал, что “столь разреженное вещество, как вода, непрерывным брожением может быть преобразовано в более плотные субстанции животных, растений, солей, камней и разнообразных почв”. Вот почему миф о чистоте имеет такое важное значение: ведь в мифах о человеческом происхождении материнство и чистота тесно связаны. Вода наделена способностью к самоочищению: река, как живой организм, преобразует отходы, поглощая кислород из воздуха и растений; этот кислород затем “сжигает” органический мусор.
Но вода чиста и в более широком смысле – в духовном. Она – обновительница и защитница мира. Она исцеляет безобразие, дарует здоровье и силу. Она благотворно действует на все наши чувства: освежает кожу, успокаивает взгляд, ласкает слух. К примеру, жизнь и вид речного берега создают ощущение некоей внутренней гармонии, по крайней мере там, где направление потока и состав почвы не изменены человеческой деятельностью. Как белый свет, вода содержит все, воплощая парадокс простоты и гетерогенности. Белый цвет заключает в себе все цвета и потому – ни одного. Вода вмещает все и потому – прозрачна. Это квинтэссенция всего и вместе с тем – ничего. Она легко поддерживает связь со всеми своими проявлениями, без усилий становясь одним из них и находя единый уровень.
И какова же ее суть? Ее сравнивали и со временем, и со смертью, и с сознанием, и в этом смысле она тоже соотносится со всем и ни с чем. Она подобна Протею, она – и лед, и вода, и пар. Твердая, жидкая, газообразная, она вечно ускользает, она неуловима. Глядя на водопад в Озерном крае, Кольридж написал: “…постоянная смена вещества при неизменности формы – ужасный теневой образ Бога и Мироздания”. Но в самой этой переменчивости, в этом постоянном становлении – также и источник энергии, показатель мощи. Вода может вопреки закону гравитации двигаться вверх. Она стачивает и растворяет твердейшие металлы. Она сотворила равнины и долины земли. Она пренебрегает препятствиями. Она способна разрушать горы. Одна дождевая капля, падая, создает давление 0,165 кг на 1 кв. см. Гроза высвобождает такую же энергию, как мощная атомная бомба.
Подверженная воздействию радиации и гравитации, тепла и движения, вода никогда не может пребывать в полном спокойствии. Леонардо написал в восьми фолиантах “730 заключений о воде”, из которых 64 касались движущейся воды. Среди отмеченных им явлений были polulamenti e surgimenti (пузырение и волнение), sommergere (погружение) и intersegatione d’acque (пересечение вод). Его называли “водным мастером” и использовали в качестве советника по таким вопросам, как борьба с наводнениями, водная энергия и водоплавающие средства. Он понимал силу реки.
Его особенно интересовало возникновение водоворотов, ибо в водовороте лучше, чем в чем бы то ни было, можно увидеть микрокосм воды как таковой. Ведь, в конце концов, река – это часть так называемого “гидрологического цикла”, водного круговорота, водоворота жизни на земле. Этот процесс, вполне осознанный лишь к середине XVII века, гармоничен и прост. Испаряясь с поверхности моря и суши, вода попадает в атмосферу, затем возвращается обратно в виде дождя, снега или града, пополняя реки, которые несут ее обратно в море. Согласно оценкам, за год в атмосферу испаряется 95 000 кубических миль воды, из них 80 000 кубических миль – из океанов, куда возвращается 71 000 кубических миль. Остальное попадает в реки, озера и почву. Часть этого бесконечного цикла составляют, разумеется, растения: одна береза способна испарить за день более 300 л воды. Крупные деревья выделяют ее еще больше. Одна капля воды может несколько дней пробыть в реке, а может – несколько сотен тысяч лет в земле, но в любом случае эта капля не потеряна. В конце концов она вернется.
