Со своим норвежским флотом он отправился вверх по Темзе в 1014 году, чтобы помочь Этельреду и англичанам прогнать датское войско, вторгнувшееся в Лондон. Пытаясь остановить Олафа, датчане вышли на мост с оружием и метательными приспособлениями. В сагах говорится, что мост “со стороны реки” защищали башни и деревянные ограждения; тут есть ясное указание на то, что он предназначался не только для сообщения, но и для обороны. Олаф сумел защитить своих гребцов щитами и шкурами, и его суда проплыли под мостом. Затем он велел привязать к опорам моста толстые канаты, и с помощью прилива ему удалось сдвинуть столбы с места по дну реки. Мост со сгрудившимися на нем датчанами рухнул в воду. Согласно любопытному альтернативному варианту, Олаф сжег его.
Как бы то ни было, вот строки, сочиненные норвежским скальдом Оттаром Сварте:
Лондонский мост сломан, упал.
Много золота, много славы.
Здесь можно увидеть подлинный источник знаменитого старинного стихотворения “Рухнул Лондонский мост”, которое стоит привести целиком, чтобы подчеркнуть значение моста в народной памяти:
Рухнул Лондонский мост,
Рухнул мост, рухнул мост,
Рухнул Лондонский мост,
Леди моя, леди.
Запереть тебя ключом,
Запереть, запереть,
Запереть тебя ключом,
Леди моя, леди.
Как нам выстроить его?
Как нам быть? Как нам быть?
Как нам выстроить его,
Леди моя, леди?
Сребро-злато есть у нас,
Есть у нас, есть у нас,
Сребро-злато есть у нас,
Леди моя, леди.
Сребра-злата нет совсем,
Нет совсем, нет совсем,
Сребра-злата нет совсем,
Леди моя, леди.
Иглы-шпильки есть у нас,
Есть у нас, есть у нас,
Иглы-шпильки есть у нас,
Леди моя, леди.
Иглы-шпильки ржа возьмет,
Ржа возьмет, ржа возьмет,
Иглы-шпильки ржа возьмет,
Леди моя, леди.
Древесина есть у нас,
Есть у нас, есть у нас,
Древесина есть у нас,
Леди моя, леди.
Древесина прогниет,
Прогниет, прогниет,
Древесина прогниет,
Леди моя, леди.
Крепкий камень есть у нас,
Есть у нас, есть у нас,
Крепкий камень есть у нас,
Леди моя, леди.
Мост из камня – на века,
На века, на века,
Мост из камня – на века,
Леди моя, леди!
Было много предположений о том, кто такая эта “леди”, и вероятней всего, что это Элеонора Прованская, жена Генриха III. Муж отдал в ее распоряжение доход от мостовой пошлины, но она явно не желала тратить что-либо на содержание моста. Этим она навлекла на себя всеобщее недовольство, и в стихотворении она выведена как леди, ни за что не желающая “выстроить его”. Видимо, закономерно было то, что в 1263 году, бежав из Виндзора от сторонников де Монфора, она подверглась нападению горожан, бросавших в нее грязь и камни с моста, так что она вынуждена была укрыться в Тауэре. За столетия стихотворение вобрало в себя разнообразные образы и детали, связанные с мостом, и, подобно самому мосту, перестраивалось от поколения к поколению, пока не обрело подлинную гармоничность и пропорциональность. Существуют и другие его варианты, в которых главное изменение – введение “миледи Ли”, которая, по-видимому, олицетворяет реку Ли, впадающую в Темзу близ Уоппинга. Во многом эти строки – плач о бренности и разрушении, длящийся вплоть до последних двух строф, где говорится о чудесном спасении моста в каменном обличье.
Деревянный мост и вправду постоянно терпел ущерб от пожаров и прочих напастей, его то и дело ремонтировали. Между 1077 и 1136 годами ему угрожали восемь крупных пожаров, и “Хроника” сообщает, что город и окружающие его графства были “сильно отягощены” налогами на содержание “моста, который едва не был снесен рекою”. В правление Вильгельма Рыжего мост полностью снесло в результате большого наводнения. Шесть лет спустя, в 1097 году, его опять, согласно “Хронике”, “едва не смыло течением”. В 1130 году Джеффри “Изобретатель” получил 25 фунтов за сооружение двух новых пролетов. В 1163 году мост полностью заменили, построив его из вяза, однако новое сооружение простояло только тринадцать лет.
Из-за больших расходов на постоянный ремонт и перестройку “отцы города” к исходу XII века в конце концов решились на возведение большого каменного моста. Работами руководил Питер де Коулчерч, или Питер “Мостостроитель”, и продолжались они более тридцати лет. Новый мост сооружался чуть ниже по течению своего деревянного предшественника, так что горожане, пока шло строительство, пользовались старым. Точные параметры каменного моста нам неизвестны. Длина его платформы из кентского известняка составляла, по некоторым данным, примерно 900 футов (274 м), ширина, как утверждает Джон Стоу, – около 30 футов (9,1 м) – не слишком много для того объема коммерции, который мосту вскоре пришлось на себе нести. Он состоял из девятнадцати пролетов, покоился на массивных быках с ледорезами и был снабжен деревянной подъемной частью, дававшей защиту от вражеского вторжения с реки и позволявшей своим кораблям заходить за мост. Подъемная часть, однако, впоследствии начала гнить и в середине XVI века была разобрана.
Питер де Коулчерч умер в 1205 году, за четыре года до окончания строительства. Его похоронили в часовне моста, посвященной св. Фоме Беккету, так что он обрел могилу в толще своего громадного творения. Не исключено, кроме того, что это погребение связано с древним суеверием, требовавшим при постройке моста положить в его основании тело человека, принесенного в жертву. Гробницу Питера обнаружили рабочие, разбиравшие старый мост в 1834 году; никаких сведений о том, куда после этого делись его останки, обнаружено не было.
В муниципалитете лондонского Сити хранятся средневековые грамоты, фиксировавшие дарение земли “Богу и Мосту”. Отсюда видно, с каким благоговением относились к этому сооружению. Вместе с тем на мосту шла пестрая, суетливая жизнь. Деревянные лачуги с земляными полами соседствовали на нем с каменным молитвенным залом и витражами часовни, с зубчатыми стенами защитной башни. На нем были выстроены большие дома, разделенные на жилые помещения, которые сдавались внаймы. Здесь же имелись лавки, трактиры, винные погребки. В 1281 году было отмечено, что “людей на мосту обитает великое множество”. В середине XIV века на его восточной стороне насчитали 62 лавки, на западной – 69. С мостом было связано много изречений. “Умный по мосту идет, дурак под мостом плывет” – здесь имеется в виду сильное и опасное течение под быками. Утверждали также, что “по Лондонскому мосту пройдешь – непременно белую лошадь увидишь”. Откуда взялась эта поговорка – неизвестно. Может быть, это действительно было так.
