Сандаски всегда был балагуром и шутом. В автобиографии – озаглавленной, как это ни дико, «Тронутый» (Touched) – Джерри подробно рассказывает о своих многочисленных проделках: как он намазал сажей трубку на телефоне учителя химии, как разозлил спасателей в бассейне, когда проказничал там с детьми. На четырех с половиной страницах описываются бои водяными шариками, которые он организовал в колледже. «Где бы я ни появился, там тут же затевался кавардак, – пишет Сандаски. – Бóльшую часть своей жизни я живу в своем воображаемом мире. В детстве я обожал прикидываться кем-нибудь другим, да и сейчас, став взрослым, тоже люблю притворяться и дурачиться вместе с ребятишками. Притворство всегда было составляющей моей натуры».
В 1977 г. Сандаски основал благотворительный фонд под названием «Вторая миля» (The Second Mile), который занимался реализацией программ для неблагополучных подростков: это было что-то вроде летних оздоровительных лагерей. За годы существования «Второй мили» через нее прошли тысячи местных мальчишек из бедных и проблемных семей. Сандаски водил их на футбольные матчи. Устраивал состязания по боксу. Дарил детям подарки и писал письма, возил ребят на экскурсии, приводил к себе домой. Многих из этих мальчишек воспитывали матери-одиночки. Сандаски старался заменить им отца.
«Будь Сандаски лишен обычных человеческих слабостей, у многих в университете возникло бы искушение причислить его к лику святых», – писал в 1999 г. журналист Sports Illustrated в статье, посвященной уходу Джерри Сандаски из тренерского штаба университетской футбольной команды.
А вот относящаяся к тем же временам выдержка из статьи в газете Philadelphia Inquirer:
«Если, встретив его случайно в коридоре мотеля, вы обратитесь к Джерри со словами, хотя бы отдаленно напоминающими похвалу, он так весь и зардеется, а на лице его появится очаровательная смущенная улыбка. Он занимается этим не ради славы. Хитроумные комбинации, которым Сандаски учит своих воспитанников на футбольном поле, разыгрываются на глазах миллионов. Но когда он открывает дверь, впуская в свой дом очередную неприкаянную душу, зрителей не бывает. Мера благородства этого человека определяется тем, что свою работу он делает без всякой публичности».
Первые вопросы к поведению Сандаски возникли в 1998 г. Один из воспитанников «Второй мили», проведя день у Джерри, вернулся домой, и мать заметила, что у него влажные волосы. Сын объяснил, что они с Джерри тренировались, а потом принимали душ в раздевалке на стадионе. Мальчик сказал, что Сандаски обхватил его руками и произнес: «Я из тебя все кишочки выдавлю». А потом поднял на руки, «чтобы вымыть мыло из волос», причем ступни ребенка касались бедра тренера
[25].
Женщина рассказала об этом случае Алисии Чемберс, психологу, которая занималась с ее сыном. Та посоветовала матери не делать из мухи слона, поскольку сам ребенок явно не видел в происходящем ничего дурного. Себя он описывал как «самого счастливого мальчика на свете», потому что с таким другом, как Сандаски, мог без труда посещать все матчи на университетском стадионе.
Инцидент сочли исчерпанным.
Следующий неприятный эпизод, о котором стало известно, случился через десять лет, с Аароном Фишером, мальчиком из неблагополучной семьи, который ходил во «Вторую милю» с четвертого класса. Он близко подружился с Сандаски и часто ночевал у того дома. Мать Аарона считала Джерри «просто ангелом каким-то». Но в ноябре 2008 г. 15-летний Аарон сказал ей, что ему неприятны некоторые моменты в поведении Сандаски. Джерри плотно обхватывал воспитанника сзади и запрокидывал на себя. Затевал возню, которая оставляла тягостное ощущение.
Подростка отвели к детскому психологу по имени Майк Гилэм, приверженцу теории о том, что жертвы сексуального насилия нередко так глубоко зарывают в сознании этот травматический опыт, что извлечь воспоминания можно, только проявляя великую заботу и терпение. Гилэм не сомневался, что Сандаски сексуально эксплуатировал Фишера, но мальчик ничего такого не помнил. Он ходил к психологу снова и снова, иногда по нескольку дней кряду, не один месяц, и Гилэм всячески ободрял и увещевал пациента. Как сказал потом один из полицейских, расследовавших дело, «с того момента, как этот человек попал в поле нашего зрения, прошли месяцы, прежде чем первый парнишка заговорил. Сначала: “Да, Джерри массировал мне плечи”, потом повторял это раз за разом, пока наконец мы не дошли до момента, когда пацан стал рассказывать, что с ним происходило на самом деле». В марте 2009 г. Фишер кивнул в ответ на вопрос, был ли у него оральный секс с Сандаски. К июню он наконец ответил «да».
Итак, за 10 лет мы имеем две жалобы на поведение Сандаски. Ни одна из них, однако, не привела к его аресту. Почему? Виновата все та же презумпция правдивости.
Достигли ли подозрения той степени, при которой от них уже невозможно было отмахнуться, как в ситуации с мальчиком в душевой в 1998 г.? Нет. Психолог, работавший с ребенком, написал в отчете, что поведение Сандаски отвечает схеме «потенциального растлителя, постепенно внушающего доверие к себе и навязывающего физический контакт как часть “особых”, “нежных” отношений». И ключевое слово здесь «потенциальный». А сотрудник местного департамента социального обеспечения, которого также привлекли к делу, высказался еще менее определенно. По его мнению, речь шла о «серой зоне», куда попадают «пограничные случаи». После этого с мальчиком пообщался еще один социальный педагог, по имени Джон Сисок, который заключил: «Нет оснований считать, что имел место какой-либо инцидент, подпадающий под определение сексуального домогательства, также не усматривается никакой устойчивой психологической и поведенческой схемы, обычно присущей взрослым, склонным к сексуальной эксплуатации детей». То есть Сисок вообще не увидел никакой опасности. Он только заметил, что следует поговорить с Сандаски о «необходимости впредь избегать подобных пограничных ситуаций».
Когда социальный работник и полицейский нанесли совместный визит Сандаски, тот признал, что обнимал мальчика, но отрицал «любую сексуальную подоплеку». Подтвердил, что и до того ходил в душ со своими воспитанниками. Он сказал: «Клянусь богом, ничего не было». И не забывайте, сам мальчик ни в чем не обвинял тренера. Так что остается делать в подобной ситуации? Исходить из презумпции правдивости.
История Аарона Фишера казалась столь же противоречивой
[26]. Содержание его воспоминаний постоянно менялось: и в беседах с психологом, и в выступлениях перед коллегией присяжных. Сначала он говорил, что оральный секс прекратился в ноябре 2007 г.; в другой раз сказал, что они занимались этим с лета 2007-го до сентября 2008-го; потом заявил, что все началось в 2008 г. и продолжалось еще в 2009-м. Сперва Аарон утверждал, что много раз удовлетворял Сандаски. Но через неделю объявил, что подобное произошло лишь однажды, а через пять месяцев вообще отрицал, что такое в принципе было. Дважды в течение 2009 г. Фишер давал показания Большому жюри, но, похоже, коллегия присяжных заседателей не сочла его слова убедительными, поскольку было принято решение не привлекать Сандаски к суду.
