Джон Зиглер, журналист, много писавший об этом скандале, утверждает, что в тот отрезок времени единственным пятничным вечером, когда кампус мог выглядеть пустынным, остается 29 декабря 2000 г. – один из дней рождественских каникул. Если Зиглер прав, – а его доводы выглядят убедительно, – то возникает и третий вопрос: если Маккири стал свидетелем насилия, то почему он ждал целых 5 недель – с конца декабря до начала февраля, прежде чем сообщил об этом в администрацию университета?
[27]
Обвинение на процессе Сандаски сделало вид, будто этих неопределенностей и двусмысленностей не существовало. Прокурор заявил общественности, что случай предельно ясен. В убийственном 23-страничном обвинительном заключении, оглашенном в ноябре 2011 г., сказано, что «помощник тренера [подразумевается Маккири] увидел голого мальчика… упершегося ладонями в стену, с которым голый Сандаски совершал анальный половой акт». И на следующий день Маккири будто бы «пришел домой к Джо Патерно и рассказал ему о том, что видел». Однако ни одно из этих утверждений не подтверждается фактами, верно?
Ознакомившись с подобными формулировками в официальном заключении Большого жюри, Маккири написал Джонель Эшбах, главному обвинителю по делу Сандаски, электронное письмо. «По какой причине мои показания слегка исказили и не совсем точно передали в вашем документе? – недоумевал он. – Если возникло недоразумение, изложу вам факты еще раз. – И далее: – Я не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, что имела место содомия. Я не видел непосредственно сам половой акт. На мой взгляд, это был сексуальный контакт или что-то весьма к тому близкое, как его ни назови». Майкл хотел, чтобы в документ внесли поправки. «Каким образом я могу об этом заявить?» – спрашивал он Эшбах.
Представьте, какие эмоции захлестнули Маккири, когда он понял, насколько извратили его слова. Да, он столкнулся с чем-то, показавшимся ему противоестественным. А потом на протяжении 5 недель боролся с собственной совестью и, должно быть, за это время совсем измучился: «Что это было? Должен ли я кому-то сказать о своих подозрениях? А вдруг я ошибаюсь?» А потом Майкл читает обвинительное заключение, и что он там видит? Обвинение ради своих целей превратило серое в черно-белое. И кем теперь выглядит он? Трусом, который, оказавшись свидетелем сексуального насилия над несовершеннолетним, позорно ретировался и побежал жаловаться родителям, даже и не подумав заявить в полицию.
«Моя жизнь резко, просто кардинально изменилась. Равно как и жизнь моей семьи, – писал он Эшбах. (Сандаски, поздно вечером принимавший душ с мальчиком, был для Маккири незнакомцем, а Эшбах отказалась сделать поправку на то, как трудно иной раз бывает понять незнакомца.) – СМИ и общественное мнение безжалостно растоптали меня, – продолжал Майкл. – За что?»
4
Полезно будет сравнить дело Сандаски с другим, еще более грандиозным скандалом, разразившимся несколькими годами позже. Там центральной фигурой был Ларри Нассар, медик из Мичиганского университета. Ларри работал врачом в женской сборной США по спортивной гимнастике. Симпатичный, несколько застенчивый очкарик, он казался совершенно безобидным. Над своими пациентками Нассар просто трясся. Знаете, есть такие врачи, кому можно позвонить хоть в два часа ночи, и они мигом примчатся на помощь. Родители спортсменок любили Ларри за то, что он успешно врачевал лодыжки, голени и бедра девчушек, исцеляя сотни травм и повреждений, вызванных гигантскими нагрузками, которым большой спорт подвергает юные организмы.
Специализировался Нассар в лечении расстройства, известного как «дисфункция тазового дна». От регулярных тренировок у гимнасток сокращаются определенные мышцы и сухожилия, которые нужно массировать, вводя пальцы в вагину. Своим пациенткам Нассар проводил эти манипуляции часто и весьма охотно. Без их согласия, без перчаток и без особой необходимости. Он также массировал девушкам грудь. И уж абсолютно без всякой причины медицинского характера запускал пальцы в задний проход. Эти манипуляции служили «доброму» доктору ширмой для получения полового удовлетворения. Летом 2017 г. он отправился за решетку, где и останется до конца своих дней.
Если говорить о расследовании преступлений на сексуальной почве, то случай Нассара довольно прост и ясен. Это вам не «слово обвиняемого» против «слова потерпевшего». Полиция изъяла из компьютера Ларри жесткий диск и обнаружила там внушительное собрание детской порнографии – 37 000 изображений, в том числе омерзительно четких и наглядных.
Он и сам снимал своих пациенток, как они перед процедурой принимают ледяную ванну. Ларри Нассара обвинил не один человек, давший путаные противоречивые показания. Против него выступили сотни потерпевших, рассказавших весьма похожие истории. Говорит Рэйчел Денхолландер, чьи показания сыграли решающую роль в осуждении Нассара.
«В 15 лет меня мучили боли в спине, и Ларри под видом лечения почти год регулярно подвергал меня сексуальному насилию. Он делал это в присутствии моей матери, расчетливо и безошибочно заслоняя происходящее от ее взгляда, чтобы мама не видела, чем доктор занимается».
У Денхолландер были доказательства, документы.
«В 2016 г., выступая здесь, я принесла целую папку документов… В том числе медицинскую карту, к которой прилагалось подробное описание его действий… И свои дневники, из которых видно, какие душевные муки я переживала с тех пор, как начались эти посягательства… Я привела свидетеля, кому рассказывала, что со мной вытворяют… И привлекла свидетельства еще двух женщин, не знакомых мне ранее, которые тоже заявили о сексуальном насилии».
Дело Нассара было кристально ясным. Но сколько времени потребовалось, чтобы свершилась справедливость? Годы. Другая жертва Нассара, Лариса Бойс, пожаловалась на него еще в 1997 г., когда ей было 16. И чем это закончилось? Да ничем. Бойс рассказала о насилии Кэти Клэйгес, тренеру женской команды. Кэти отправилась к Нассару разбираться, однако тот категорически все отрицал. Клэйгес поверила ему, а не девочке. Жалоба Ларисы зародила сомнения, но их оказалось недостаточно. И растление продолжилось. На суде был душераздирающий момент, когда Лариса Бойс прямо обратилась к Нассару:
«Я панически боялась следующего визита к вам, потому что подозревала, что Кэти рассказала о моих жалобах. И, увы, я не ошиблась. Мне было стыдно, горько и странно оттого, что я все выложила своей тренерше. Я живо помню, как вы вошли в кабинет, закрыли за собой дверь, пододвинули стул, сели напротив меня и произнесли: “В общем, так – я говорил с Кэти”. Едва я это услышала, у меня сердце оборвалось. Меня предали. Мне захотелось забиться в глубокую темную нору и затаиться там».
