Вы можете соглашаться или не соглашаться с решением апелляционного суда. Но трудно не признать справедливость основополагающего постулата: вмешательство в процесс алкоголя превращает трудную задачу понимания чужих намерений в практически неразрешимую. Алкоголь – это наркотик, который «подгоняет» субъекта под его непосредственное окружение. У камба модификации личности и поведения достаточно безобидны, поскольку в данном случае все тщательно устроено по определенному замыслу. Они прибегали к алкоголю, чтобы получить временную – и лучшую, на их взгляд, – версию самих себя. Но когда нынешние молодые люди основательно употребляют спиртное, они это делают не в предсказуемой форме, следуя тщательно разработанному ритуалу, чтобы облагородить личность пьющего. Нет, они занимаются этим в наэлектризованном чувственностью хаосе баров и студенческих вечеринок.
Адвокат: Как бы вы могли охарактеризовать, исходя из своих наблюдений, атмосферу студенческих вечеринок в «Каппа-альфе»?
Тёрнер: Все постоянно шоркаются и…
Адвокат: Как следует понимать слово «шоркаются»?
Тёрнер: Девушка танцует… отвернувшись от парня, а парень сзади тоже танцует с ней.
Адвокат: Понимаю. Вы описываете положение, когда… оба партнера смотрят в одном направлении?
Тёрнер: Да.
Адвокат: Но парень при этом располагается позади девушки?
Тёрнер: Да.
Адвокат: А насколько близко их тела, когда они так танцуют?
Тёрнер: Они соприкасаются.
Адвокат: Это обычно происходит на всех вечеринках, как вы заметили?
Тёрнер: Да.
Адвокат: Скажите, а случается ли такое, что их участники танцуют на столах?
Тёрнер: Да, это там в порядке вещей.
Согласие – это когда две стороны о чем-то договариваются, предполагая, что каждый – именно тот, за кого он себя выдает. Но как быть, если в момент переговоров обе стороны необычайно далеки от истинных себя?
7
Наши ощущения и поведение под парами алкоголя объясняются тем, какой путь проходит этанол, проникая в ткани мозга. Изначально эффект возникает в лобных долях – области, ответственной за внимание, мотивацию, планирование и обучение. Первая доза спиртного «притупляет» ее активность. Человек становится слегка заторможенным, ему трудно удерживать в уме много сложных мыслей одновременно. Затем алкоголь добирается до расположенных в мозгу центров удовольствия, где «производятся» радость и блаженство, и слегка подхлестывает их. Далее он достигает миндалевидного тела. Функция этой области мозга – подсказывать нам реакцию на внешние раздражители. Нет ли угрозы? Нужно ли испугаться? Алкоголь слегка угнетает миндалевидное тело. Из сочетания этих трех эффектов и рождается алкогольная близорукость. У индивида не хватает мыслительной способности оперировать сложными категориями, принимая в расчет соображения долгосрочного характера. Его отвлекает неожиданная эйфория, вызванная алкоголем. Его физиологическая «тревожная сигнализация» отключена, а личность искажена, подчинена моменту. Затем алкоголь проникает в мозжечок, самый задний отдел головного мозга, контролирующий равновесие и координацию движений. В этот момент человек начинает спотыкаться и качаться. В общем, классическая картина опьянения.
Но при некоторых специфических обстоятельствах – особенно если очень быстро выпить большой объем спиртного – возникают и другие последствия. Алкоголь проникает в гиппокамп – это парная структура, расположенная в медиальных височных отделах полушарий головного мозга, ответственная за запоминание пережитого опыта. Приблизительно при 0,8 промилле алкоголя в крови (максимально допустимый законом уровень опьянения) гиппокамп начинает барахлить. Если, проснувшись наутро после коктейльной вечеринки, вы помните, как познакомились с интересной девушкой, но хоть убей не помните ни ее имени, ни того, что она сообщила о себе, – это потому, что две порции виски, выпитые залпом одна за другой, проникли в ваш гиппокамп. Добавьте еще спиртного, и бреши в памяти станут шире – наверное, она сохранит лишь отдельные эпизоды вечера, а остальные детали будут вспоминаться с огромным трудом.
Как утверждает Аарон Уайт из Департамента здравоохранения США, один из ведущих мировых специалистов в области алкогольной амнезии, никакой логики в том, что мы запоминаем, а что забываем, не прослеживается. «Яркость эмоций, связанных с тем или иным событием, похоже, никак не увеличивает вероятность того, что последние осядут у человека в голове, – поясняет он. – Это значит, что женщина может отправиться на вечеринку, а наутро она будет помнить, как угощалась коктейлем в гостиной, но не вспомнит, как ее насиловали. Зато вспомнит, как садилась в такси». На следующем этапе – примерно при 1,5 промилле алкоголя в крови – гиппокамп отключается полностью.
«При настоящем – чистом – провале в памяти, – говорит Уайт, – не запоминается вообще ничего. И напрягать мозг бесполезно».
Изучая данный феномен в самом начале своей научной деятельности, токсиколог Дональд Гудвин провел следующий эксперимент. Он нашел на бирже труда в Сент-Луисе десятерых добровольцев, каждому вручил по неполной бутылке бурбона и 4 часа спустя попросил испытуемых выполнить серию тестов на запоминание. Гудвин пишет:
«В их числе был и такой, когда участнику исследования показывали сковороду, накрытую крышкой, спрашивали, не голоден ли он, а затем поднимали крышку, и он видел на сковороде трех дохлых мышей. Можно с уверенностью сказать, что трезвый человек такое событие запомнит, и, может быть, до конца своих дней».
Однако с угостившимися бурбоном дело обстояло иначе. Три дохлые мыши вообще не зафиксировались у них в памяти: ни через полчаса, ни наутро они этого не вспомнили.
В состоянии амнезии – в момент катастрофического опьянения, пока их гиппокамп не вернулся к жизни – пьяницы подобны нулям, они двигаются сквозь мир, ничего не захватывая.
Одна из статей Гудвина о провалах в памяти начинается с такой истории:
«Мужчина, 39 лет, коммивояжер, проснулся в незнакомом гостиничном номере. Он испытывал легкое похмелье, но в целом чувствовал себя бодро. Его одежда висела в шкафу, сам он был чисто выбрит. Одевшись, он спустился в лобби и от портье узнал, что находится в Лас-Вегасе, а в отель заселился двое суток назад. По всему было видно, что он пил, сказал портье, но сильно пьяным не выглядел ни разу. Была суббота, 14-е число. Последнее, что зафиксировалось в памяти коммивояжера, – как в понедельник, 9-го, он сидел в баре в Сент-Луисе. В тот день он пил с самого утра и основательно набрался, но отлично помнил все происходившее примерно до 15:00, а потом, по его словам, “словно бы занавес упал ” – и память отключилась. В состоянии амнезии он прожил примерно пять дней, причем даже три года спустя данный период так и оставался для него белым пятном. Этот случай так напугал беднягу, что он потом пару лет вообще не брал в рот ни капли спиртного».
