Однако Халид Шейх Мохаммед прекрасно знал, что свобода ему не светит ни при каком раскладе. У него не было стимула помогать своим тюремщикам. Митчелл владел всеми техниками допроса, которые применяют специалисты, не верящие в «расширенные методы», и считал, что эти техники вполне годятся против «мелких террористов, захваченных в бою, вроде пехотинцев, воюющих с США». Но только не против «жестоковыйных».
А ХШМ был именно из таких. И Митчелл с Джессеном могли применять к нему лишь «пропечатку» и лишение сна: непостижимо, но пытка водой на этого типа не действовала. ХШМ каким-то образом умел открывать носовые пазухи, и вода, вливаемая ему в нос, тут же вытекала через рот. Никто не понимал, как он проделывал этот свой «фокус» – иначе и не назовешь. Мало того, ХШМ быстро усвоил ритм полива. Он дразнил истязателей, отсчитывая на пальцах оставшиеся секунды и резким взмахом ладони обозначая конец процедуры. Как-то раз в середине сеанса Митчелл и Джессен выскользнули за дверь, чтобы посоветоваться с другим специалистом, вернувшись, они застали Халида храпящим. «Представляете, он заснул! – Воспоминание об этом инциденте явно забавляет Митчелла. – Понимаю, со стороны это выглядит дико: я смеюсь над тем, что кажется людям кошмарным, но уж больно необычное поведение… – Он удивленно качает головой и продолжает: – Никогда не слышал ни о чем подобном. Тут уж даже цэрэушники не выдержали, позвонили в специальное подразделение Министерства обороны, которое надзирает за всеми программами ВУСБ, и потребовали объяснений. Так вот, им там ответили, что такое в принципе невозможно: дескать, согласно их данным, пытка водой имеет стопроцентную эффективность. В их практике не было еще ни одного человека, который бы ее выдержал».
К Халиду Шейху Мохаммеду, прежде чем он сдался, Митчелл и Джессен целых три недели применяли расширенные методики допроса. Но вы ошибаетесь, если думаете, что на этом все сложности закончились, поскольку пленник пошел на сотрудничество. Ничего подобного, по сути дела, трудности только начались.
4
За несколько лет до атаки на ВТЦ психиатр Чарльз Морган побывал на научной конференции военных врачей. Он исследовал посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), пытаясь разобраться, почему одни ветераны страдают от этого недуга, а другие, при прочих равных условиях, ему не подвержены. В своем докладе Морган подчеркнул, как трудно изучать данный вопрос – ведь в идеале нужно взять группу людей еще до того, как они получат травмирующий опыт, и отслеживать их реакции в режиме реального времени. Но как это осуществить? Никакой войны сейчас нет, и, конечно, не представляется возможным сделать так, чтобы все испытуемые одновременно оказались жертвами вооруженного ограбления или пережили тяжелую утрату. Морган пошутил, что не придумал ничего лучше, как изучать пары накануне свадьбы.
После выступления к нему подошел незнакомый полковник из Северной Каролины: «Кажется, я могу предложить вам решение проблемы». Он пригласил докладчика приехать к ним в Форт-Брэгг, на базу, где отрабатывали программу ВУСБ для пехотинцев. «Я окунулся в какую-то альтернативную реальность, – вспоминал Морган. – Мне показали настоящий лагерь для военнопленных в какой-то глухомани, на отшибе от цивилизации. Меня провели по всей территории, еще до начала программы, пока там ничего не происходило. Утро в тот день выдалось серое и туманное. Я сразу вспомнил какой-то фильм про войну, когда герой оказывается в концлагере, где никого нет».
Морган впечатлился, но не был уверен, что данное место подойдет ему для научных исследований. Да, в этом учебном центре курсантам реалистично показывали, что значит оказаться в плену и побывать на допросе у врага, однако, как ни крути, это всего лишь спектакль. «В конце концов, ребята знают, что все по-прежнему находятся в Северной Каролине, а по окончании курса каждый может отправиться пить пиво и смотреть кино с друзьями. О каком стрессе тут может идти речь?» – спросил ученый инструктора. Тот в ответ только улыбнулся: «А вот вы понаблюдайте на месте, поработайте у нас с полгодика, а потом и говорите». В следующие полгода Морган каждый месяц приезжал в Форт-Брэгг и проводил там две недели.
Свои исследования он начал с того, что брал у военнослужащих кровь и слюну на анализ до и после допросов. Вот как Морган описывает свои наблюдения в научном журнале Biological Psychiatry:
«Стресс, который военнослужащие испытывали в рамках учебной программы, вызывал резкие и глубокие изменения в выработке кортизола и тестостерона, а также синтезе гормонов щитовидной железы. Амплитуда этих колебаний была столь велика… что ее вполне можно сопоставить с процессами, происходившими в организмах людей, подвергавшихся воздействию таких стрессовых факторов, как хирургическая операция или участие в настоящем, не учебном бою».
Допрос, который продолжался полчаса, был лишь имитацией. Среди курсантов многие были спецназовцами, «зелеными беретами» – элита, лучшие из лучших. И они реагировали на ситуацию так, как будто все происходило на самом деле. Потрясенный психиатр наблюдал, как парни один за другим ударялись в слезы.
«Я был донельзя изумлен, – говорит Морган. – Это просто в голове не укладывалось. Ведь я думал, предполагается что-то вроде игры. И уж никак не ожидал увидеть этих мужественных и суровых людей растерянными или плачущими. И ведь не физическое воздействие служило причиной тому, поскольку никакого рукоприкладства не было и в помине».
Морган понял, что этих собранных, дисциплинированных и волевых офицеров лишала душевного равновесия именно неопределенность ситуации.
«Многие из них привыкли действовать строго по уставу, а там все просто: нужно знать правила и инструкции, и тогда всегда будет ясно, как поступить. И со временем я стал понимать, что стресс у участников программы в значительной степени вызывало внутреннее ощущение неподдельной тревоги: “Как же так, я не знаю правильного ответа?!”».
Затем Морган предложил курсантам тест комплексной фигуры Рея – Остеррица. Испытуемому дают вот такую картинку.
Сначала он должен ее срисовать. Затем оригинал убирают и просят воспроизвести фигуру по памяти. Взрослые люди обычно хорошо справляются с этим, и все прибегают, в общем-то, к одной тактике: сначала изображают общий контур фигуры, а затем восполняют детали. Дети, наоборот, воспроизводят изображение по кусочкам: сначала один случайно выбранный фрагмент, потом переходят к другому. Участники программы ВУСБ до допроса справлялись с тестом просто блестяще. Как-никак быстро запоминать сложные зрительные образы, а потом восстанавливать их – один из навыков, которые специально тренируют у «зеленых беретов». Вот пример фигуры Рея – Остеррица, по памяти изображенной курсантом до допроса.
Но посмотрите, как тот же самый человек рисует ее после допроса:
