В одной из версий этого эксперимента, говорит Морган, после особо изматывающего допроса, 80 % курсантов принимались воспроизводить фигуру по кусочкам: «Они рисовали, будто дети младшего возраста, а это значит, что у них временно отключилась префронтальная кора головного мозга».
Согласитесь, представителям спецслужб есть о чем призадуматься. Цель допроса – заставить носителя информации заговорить, вскрыть его память и вытащить все, что там хранится. Но что, если методы, при помощи которых этого добиваются, столь травматичны, что это влияет на саму способность допрашиваемого вспоминать? Морган видел, как буквально на глазах разумные взрослые люди превращаются в малых детей.
Ученый рассказывает случай, который произошел с ним в самом начале работы в учебном центре ВУСБ:
«Я только что был на территории лагеря, собирал слюну на анализ. А потом вижу: ворота базы открыли, поскольку в этот день навестить курсантов приехали их родные. Все здороваются, обнимаются. Я подошел к двоим курсантам со словами: “Приятно вас увидеть в такой неформальной обстановке”. И один из них вдруг спрашивает: “А вы когда приехали?” Я ему: “То есть как это, когда? Я никуда и не уезжал. Двадцать минут назад я у вас брал слюну на анализ. Неужели забыли?” А он мне: “Не помню я ничего такого”. И второй парень тоже головой мотает. “Ну как же, ребята? А вчера вечером я видел, как вас допрашивали, тоже при этом присутствовал”. И оба хором в ответ: “Нет, вы что-то путаете, мы вообще впервые вас видим”.
Я посмотрел на инструктора, который стоял рядом: “Что за ерунда?” Но тот нимало не удивился: “У нас постоянно так бывает. Они даже меня не помнят, хотя я орал на них полчаса назад. Просто дурдом какой-то!”».
Моргана это настолько удивило, что он решил наскоро провести исследование в полевых условиях. Он выстроил в ряд, как это делают на очной ставке в полиции, нескольких инструкторов, офицеров из лагеря и пару-тройку случайных людей. Врача учебного центра, который как раз вернулся из отпуска, ученый попросил тоже поучаствовать в эксперименте.
Затем Морган пояснил курсантам: «Нам нужно установить личность человека, который в последние несколько дней руководил лагерем и отдавал приказы обо всех ваших испытаниях. Если он здесь, укажите на него. Если его здесь нет, просто так и скажите». Морган хотел, чтобы курсанты опознали начальника – офицера, который заведовал учебным центром.
И вот что получилось в результате: «Из 22 курсантов 12 указали на врача… Ох и удивился же он: “Да вы что, ребята! Меня до сегодняшнего утра вообще здесь не было! Я отдыхал на Гавайях!”»
[46]
Если бы ошибся один курсант, это было бы объяснимо. Людям свойственно ошибаться. Ладно, пусть двое или даже трое. Но 12 «свидетелей»! Да при таком раскладе любой суд отправил бы незадачливого доктора за решетку.
После терактов 11 сентября Морган стал работать на ЦРУ. Там он пытался донести до коллег важность своих открытий. У американских спецслужб есть шпионы и осведомители во всех концах мира, они получают сведения от людей, которых захватили в плен или завербовали. При этом далеко не все источники являются одинаково надежными. Как определить, каким данным можно верить, а каким нет? Морган хотел, чтобы в ЦРУ поняли: если информация, поставляемая источником, получена им в стрессовой ситуации – скажем, он только что побывал в какой-то страшной переделке в Ираке, Афганистане или Сирии, – то эти сведения вполне могут оказаться неточными и даже неверными, причем сам источник об этом не будет догадываться. Он станет упрямо повторять, как в истории с врачом из учебного центра: «Это тот самый человек! Я точно знаю, это был он!» – хотя в действительности доктор в ту пору находился за тысячу миль от Северной Каролины. И в результате возникнут серьезные недоразумения.
Поэтому, узнав о методах, посредством которых Митчелл и Джессен пытались разговорить Халида Шейха Мохаммеда, Чарльз Морган пришел в ужас:
«Я много раз говорил специалистам – и до того, как пришел в ЦРУ, и когда уже работал там, – что пытаться добыть информацию у человека, целенаправленно лишая его сна, – примерно то же самое, что попробовать улучшить качество звука у радиоприемника, колотя по нему кувалдой… На мой взгляд, это совершенно бессмысленно».
5
10 марта 2007 г., спустя четыре с лишним года после того, как агенты ЦРУ поймали его в пакистанском городе Исламабаде, Халид Шейх Мохаммед наконец-то сделал первое публичное признание. Произошло это на заседании трибунала, который состоялся на военно-морской базе США в Гуантанамо, в знаменитой тюрьме. Кроме самого обвиняемого присутствовали еще восемь человек: личный представитель, назначенный пленнику, переводчик и офицеры из высших эшелонов вооруженных сил США.
Подсудимого спросили, понимает ли он суть происходящего. Он ответил утвердительно. Тогда вслух зачитали обвинения. Через представителя Халид Шейх Мохаммед внес несколько мелких поправок, указав, например, что его имя по-английски пишется несколько иначе, чем то было в документе. Он попросил также сделать перевод стиха из Корана. Обсудили еще несколько процедурных моментов. После чего личный представитель ХШМ стал читать его признание:
«Здесь и сейчас, будучи в трезвом уме и здравой памяти, без всякого принуждения, добровольно, я признаюсь в следующих преступных деяниях:
Я принес беят [присягу] Усаме бен Ладену, поклявшись вести джихад.
Я был начальником штаба у Усамы бен Ладена, отвечал за организацию, планирование, исполнение и отслеживание операции 11 сентября в США.
После гибели Абу Хафса Аль-Масри Абу Ситтаха я руководил работой Секции по производству биологического оружия (например, спор сибирской язвы), курировал операции с применением “грязной бомбы” на территории США».
Затем Халид перечислил все операции «Аль-Каиды», в которых он, по его собственным словам, участвовал как «ответственное лицо, главный организатор, наставник, спонсор (через Казначейство военного совета), руководитель и исполнитель». Список состоял из 31 пункта: Уиллис-тауэр в Чикаго, аэропорт Хитроу в столице Великобритании и лондонский Биг-Бен, многочисленные американские и израильские посольства по всему миру, покушения на Билла Клинтона и папу римского Иоанна Павла II – и еще, и еще, причем с достаточно пугающими подробностями. Вот, например, что гласили пункты с 25-го по 27-й:
25. Я отвечал за наружное наблюдение и сбор данных, необходимых для удара по атомным электростанциям в ряде штатов США.
