Возможно, труднопроходимая местность и искушение грабежом оказались для немцев опаснее, чем сопротивление противника. 4 апреля британцы создали им новые трудности, организовав контратаку под Амьеном силами австралийского корпуса, и на следующий день высшее военное руководство Германии признало, что операция «Михаэль» исчерпала себя. «Командование было вынуждено принять чрезвычайно тяжелое решение окончательно отказаться от наступления на Амьен… Нам не преодолеть сопротивление врага».
Этот удар обошелся немцам в 250.000 человек убитыми и ранеными — потери, равные потерям французской и британской армий вместе взятых, однако для дивизий, собранных для победоносной битвы, как ее назвал кайзер, уплаченная цена выражалась не одними цифрами. Вот мнение историков: «Более девяноста немецких дивизий… были обескровлены и деморализованы. <…> Во многих осталось меньше 2000 человек»
[688]. Если среди потерь союзников были военнослужащие всех родов войск, от пехотинцев до связистов, то немцы лишились элиты армии, и причина их поражения, как вспоминал майор Вильгельм фон Лееб — во время Второй мировой войны он будет командовать гитлеровскими группами армий, — заключалась в том, что штаб изменил направление удара. Там принимали решения, исходя из размеров захваченной территории, а не целей операции.
Молодые офицеры штаба Людендорфа, к числу которых приналежали Лееб и Таер, упрекнули его в плохом управлении операцией «Михаэль» (атмосфера, царившая в штабе, такое позволяла). «В чем смысл вашего брюзжания? — спросил он. — Что вы от меня хотите? Чтобы я теперь добивался мира любой ценой?»
[689] Время, когда Людендорфу действительно придется это сделать, было уже не за горами, но пока он отказывался признавать неудачу выдохшейся операции «Михаэль». Генерал ввел в действие вспомогательный план — начал наступление против британских войск во Фландрии. Цель операции «Георг» — захват побережья пролива за Ипром — казалась более достижимой, чем цель «Михаэля», поскольку от передовых немецких позиций до моря было всего 100 километров. Если бы не один нюанс… Позиции перед Ипром, которые экспедиционный корпус укреплял с октября 1914 года, были, вероятно, самыми мощными на Западном фронте, а все повороты и закоулки своих траншей британцы знали досконально.
9 апреля немцам снова помог туман, скрывший их подготовительные маневры. Кроме того, они опять смогли воспользоваться своим преимуществом в артогне. Для этого с Соммы на север перебросили тяжелую артиллерию Бухмюллера. На первом этапе им удалось обеспечить себе перевес. Это встревожило Хейга, и 11 апреля он послал в 1 и 2-ю армии приказ, известный как «спина к стене». «Прижавшись спиной к стене, — говорилось в этом распоряжении, — и веря в справедливость нашего дела, каждый из нас должен сражаться до конца. <…> Все позиции необходимо удерживать до последнего человека. Никакого отступления!» Отступить, однако, пришлось — отчасти потому, что Фош, теперь имевший право распределять резервы, принял жесткое, но верное решение, рассудив, что британцы справятся без помощи французов и должны сражаться, используя только собственные резервы. Бельгийская армия — маленькая, но доблестная — защищала свой участок. Британские летчики, несмотря на плохую погоду, активно поддерживали наземные войска, а те, кто стрелял из пулеметов, нашли в немецкой пехоте, которая шла в атаку почти как в 1914 году, легкую мишень. 24 апреля южнее Ипра немцы провели танковую атаку — едва ли не единственную в этой войне. Ее встретили и отбили более совершенные английские машины. На следующий день немцам удалось захватить одну из высот Фламандской возвышенности — гору Кеммель, а 29 апреля другую, Шерпенберг, но это были их последние успехи. 29 апреля Людендорф признал, что вынужден, как и месяцем раньше на Сомме, остановить наступление. По версии официальной немецкой истории, «атака не достигла ключевых высот Кассель и Мон-де-Ка, обладание которыми вынудило бы [британцев] оставить Ипрский выступ и позиции на Изере. Крупное стратегическое продвижение стало невозможным, и порты Ла-Манша не были достигнуты. Второе масштабное наступление не дало ожидаемого результата»
[690].
В число самых известных эпизодов операции «Георг» входит гибель Манфреда фон Рихтгофена — командира эскадрильи асов, которую называли «воздушным цирком» не только потому, что обычно ее личный состав размещался в палатках около своих аэропланов поближе к линии фронта. Красный Барон 80 раз одерживал победу в воздушном бою и, без сомнений, стал асом Первой мировой войны. 21 апреля 1918 года он преследовал самолет канадца Уилфреда Мэя. Красного Барона, в свою очередь, атаковал командир канадской эскадрильи Артур Рой Браун. Также по «фоккеру» Рихтгофена вели огонь пулеметчики и стрелки австралийской пехотной дивизии, и он получил пулевое ранение в грудь, ставшее смертельным… В 1918 году воздушные операции еще не вносили значительного вклада в победу своих войск или поражение чужих, но доля военно-воздушных сил начала занимать в распределении национальных военных ресурсов заметное место.
Наиболее точное представление о цене немецких наступательных операций 1918 года — этих «битв кайзера» — дают отчеты армейской медицинской службы Германии. Согласно им, с 21 марта по 10 апреля три основные ударные армии потеряли пятую часть своего состава — 303.450 человек. Но худшее было еще впереди… Апрельское наступление на британские позиции во Фландрии унесло 120.000 жизней солдат и офицеров (общая численность 4-й и 6-й армий составляла 800.000 человек).
В рапорте, полученном Генеральным штабом из 6-й армии в середине апреля, сообщалось, что войска не идут в атаку, несмотря на приказы. Наступление остановилось
[691].
Людендорфу пришлось признать, что на северном участке фронта его планы воплотить в жизнь не удалось, и он решил ударить по французам. С оконечности выступа, образовавшегося в результате масштабной мартовской операции, можно было двинуться на северо-запад, как и предполагалось вначале, или на юго-запад. Военная логика говорила в пользу первого варианта — тогда бы возникла угроза британскому тылу и портам на Ла-Манше. Топография местности была в пользу второго — наступление можно было вести вдоль долины Луазы, а еще искушала близость Парижа, до которого было всего 110 километров. Но… Между столицей и немецкими армиями проходил гребень, на котором был проложен Шмен-де-Дам и о который споткнулось наступление Нивеля в мае прошлого года. Впрочем, при атаке возвышенности Нивель применял старую тактику, когда за артиллерийской подготовкой следовали волны пехоты. Людендорф верил в свою новацию — она поможет его частям прорвать оборону французов. Более того, он надеялся, что успех позволит возобновить наступление на севере — если для этого удастся оттянуть к Парижу достаточно резервов противника. Столица теперь подвергалась обстрелам из «Большой Берты» — дальнобойного орудия, стреляющего с расстояния 120 километров. Эффект был значительным, хотя скорее психологическим, нежели материальным.
