Для этого третьего наступления немцы сосредоточили на фронте невиданное до сих пор число орудий — 6000, обеспеченных боезапасом в 2.000.000 снарядов
[692]. Все они были выпущены утром 27 мая за четыре с небольшим часа. Снаряды обрушились на 16 дивизий союзников, в том числе три британские, изнуренные мартовскими и апрельскими боями и отведенные за Шмен-де-Дам для отдыха. Сразу после окончания артподготовки 15 дивизий немецкой 6-й армии, за которыми следовали еще 25, пересекли несколько водных преград и устремились к вершине гребня, рассчитывая занять его и спуститься по противоположному склону к равнине. План операции требовал, чтобы по достижении открытой местности они остановились, после чего должна была начаться атака на севере, однако появившиеся перспективы оказались слишком заманчивыми, чтобы от них отказываться. Людендорф решил воспользоваться успехом первых двух суток, и за следующие пять дней его дивизии продвинулись до Суассона и Шато-Тьерри, а передовые отряды находились меньше чем в 100 километрах от Парижа. Союзники не спешили вводить в бой свои резервы, не желая ввязываться в смертельную схватку, но все же 28 мая им пришлось привлечь три дивизии, 29 мая — пять, 30 мая — восемь, 31 мая — четыре, 1 июня — пять, а 3 июня — еще две. Среди них были 2 и 3-я американские дивизии, причем в состав первой входила бригада корпуса морской пехоты — самое подготовленное подразделение армии «пончиков». 4 июня и в следующие дни морские пехотинцы подтвердили свою репутацию стойких бойцов — они упорно сопротивлялись попыткам немцев прорваться к дороге на Реймс. Захват этого города значительно усилил бы пропускную способность немецких железнодорожных коммуникаций, ведь именно по ним в то время шло основное обеспечение наступавших войск. В самом начале сражения французы, отступавшие в Беллоу-Вуд через позиции морских пехотинцев, предложили американскому офицеру тоже отвести своих людей. «Отступать? — удивился капитан Ллойд Уильямс, и его слова вошли в историю корпуса. — Черт возьми, мы сюда только что добрались!»
[693]
Контратака морской пехоты в Беллоу-Вуд была ярким, но не единственным эпизодом общих действий французских, британских и американских войск по устранению угрозы Парижу, хотя союзники не знали, что уже 3 июля немцы решили остановить свое третье наступление — не только из-за усилившегося сопротивления противника, но и вследствие того, что их передовые части снова оторвались от баз и теперь испытывали серьезные трудности со снабжением. Тыловые части значительно отставали от продвигающейся вперед пехоты и артиллерии. Кроме того, немцы потеряли более 100.000 человек и, в отличие от французов, британцев и американцев, которые понесли сравнимые потери, не имели возможности их восполнить. Французы после года фактического бездействия смогли провести новый призыв. Численность британской пехоты, измотанной непрерывными боями, сократилась с 754.000 человек в июле 1917 года до 543.000 в июне 1918-го, но американцы только за один месяц перебросили во Францию 250.000 человек — в зоне боев они уже имели 25 полностью сформированных дивизий
[694]. Еще 55 американских дивизий готовились к отправке в Европу.
9 июня немцы возобновили наступление атакой на реке Мац, притоке Уазы. Его цель заключалась в том, чтобы оттянуть французские резервы на юг, а также расширить выступ в западном направлении, который образовался между Парижем и Фландрией. Людендорф все еще не решил, куда направить главный удар — на верхний край выступа и в тыл британцам, как предполагалось изначально, или вниз, к столице Франции. Как бы то ни было, атака была отбита, и 14 июня французы, поддерживаемые американцами, перешли в контрнаступление. Способность немцев поддерживать постоянное давление на противника ослабила первая вспышка так называемого испанского гриппа — фактически пандемии, зародившейся, по одной из версий, за пределами континента. «Испанка» вернулась в Европу осенью, произведя поистине опустошающий эффект, а в июне свалила с ног почти 500.000 немецких солдат, ослабленных плохим питанием, в отличие от не испытывавших проблем со снабжением войск союзников по другую сторону линии фронта.
Немецкие войска теряли боеспособность, и приближался момент, когда о их численном превосходстве уже не могло быть и речи. В этих условиях Людендорфу пришлось делать нелегкий выбор между важной, но труднодостижимой целью — ударом по британским позициям во Фландрии — и более легкой, но второстепенной — наступлением на Париж. Ему потребовался почти месяц, чтобы принять решение. Как раз в это время немецкое руководство собралось на совещание в Спа, чтобы обсудить ход войны и задачи, стоящие перед страной. Германия испытывала серьезную нехватку товаров, однако введение «полной военной экономики» даже не обсуждалось. Несмотря на почти отчаянное положение на фронте, 3 июля кайзер и высшее командование армии пришли к заключению, что необходимым и минимально достаточным условием для завершения войны на западе является не только присоединение территорий на востоке, но и аннексия Люксембурга, а также французских угольных и железорудных бассейнов Лотарингии. 13 июля рейхстаг выразил уверенность в правильности курса и избранной стратегии — в двенадцатый раз проголосовал за военный кредит
[695]. Министр иностранных дел, предупреждавший, что теперь война не может закончиться одним лишь военным решением, 8 июля был вынужден подать в отставку
[696].
Людендорф остался верен «военному решению» и 15 июля бросил все оставшиеся у него силы, 52 дивизии, в наступление против французов. Искушение Парижем оказалось непреодолимым. Сначала продвижение вперед проходило успешно, но 18 июля французы, получившие предупреждение от разведки и авиации, нанесли в кантоне Виллер-Котре мощный контрудар. На его острие находились 18 дивизий под командованием неукротимого Манжена. В этот день Людендорф прибыл в Моне, чтобы обсудить передислокацию войск во Фландрию для давно откладывавшегося наступления против британцев. Узнав об атаке французов, он тут же вернулся, но остановить противника было уже не в его силах. Французы получили подкрепление — пять американских дивизий численностью 28.000 человек каждая. Американцы сражались с таким презрением к потерям, какого Западный фронт не видел с начала войны. В ночь с 18 на 19 июля немецкий авангард, форсировавший Марну тремя днями раньше, снова отошел за реку, и в последующие дни его отступление продолжилось. Пятое немецкое наступление, а также сражение, которое французы назвали Второй битвой на Марне, закончилось, и возобновить его не представлялось возможным. Не было уже речи и о наступлении во Фландрии против британских войск. Высшее военное командование Германии подсчитало, что лишь для возмещения потерь, понесенных в боях, требовалось 200.000 человек ежемесячно, но даже ежегодный призыв 18-летних юношей давал только 300.000 новобранцев. Единственным источником пополнения оставались госпитали, из которых каждый месяц в строй возвращались 70.000 человек, однако их здоровье и желание сражаться вызывали обоснованные сомнения. За шесть месяцев численность армии уменьшилась с 5.100.000 до 4.200.000 человек, и даже после отправки на фронт подразделений второго эшелона ее боеспособность повысить не удалось. Число дивизий даже уменьшилось — слабые были расформированы, чтобы пополнить сильные
[697].
