Так или иначе, в 1906–1909 годах план Шлифена мог бы оказаться успешным. Русские мыслили только об обороне, и до их помощи Франции дело вряд ли бы дошло. К 1909 году положение в России улучшилось, и военные стратеги воспряли духом. Было принято так называемое мобилизационное расписание № 18 — оно уже предусматривало наступательные операции, хотя источник главной угрозы еще не был определен. Германия или Австрия? В июне 1910-го русский Генеральный штаб утвердил мобилизационное расписание № 19, в котором главным противником признавалась Германия. Тем не менее Россия не исключала возможность, что ей придется отдать большую часть территории Польши. Такая перспектива вызвала возражения у командующих западными округами. Последовали дебаты в Генеральном штабе — обсуждались оперативные возможности, традиционные интересы России на юго-востоке Европы и союзнические обязательства по отношению к Франции. Результатом стал компромисс, известный как варианты «А» и «Г» мобилизационного расписания № 19: «А» — для главного удара по Австрии и «Г» — по Германии
[58].
Если бы французы узнали подробности варианта «А», они убедились бы в обоснованности своих худших предположений. К счастью для них, в августе 1912 года — том же месяце, когда в Санкт-Петербурге закончили разработку двух вариантов мобилизационного расписания № 19, — Франция смогла добиться от генерала Якова Жилинского, начальника Генерального штаба русских, обещания, что они будут наступать на Германию силами не менее 800.000 человек (половина регулярной армии) «после М+15», то есть через пятнадцать дней после начала мобилизации
[59]. В статье III военной конвенции, которую заключили Россия и Франция в 1913 году, это обещание конкретизировалось — не после пятнадцатого дня с начала мобилизации, а на пятнадцатый день. У этой неожиданной демонстрации верности союзнику имелось несколько причин. Одна из них заключалась в том, что к 1913 году русская армия в основном оправилась от удара — поражения от японцев. Дополнительные ассигнования и «большая программа» Сухомлинова по модернизации армии обещали позитивные изменения и увеличение численности кадрового состава через четыре года. Второй причиной, как предполагалось, были неверные данные разведки. В 1913-м у русских был действующий агент, австрийский полковник Альфред Редль, который продал им планы мобилизации своей армии, что могло бы минимизировать опасности при реализации плана «А». Третье объяснение действий русских заключалось в том, что союз с Францией был действительно важен. «Если Франция не окажет серьезного сопротивления немцам и будет разбита, Россия вряд ли сможет противостоять объединенным армиям Германии и Австро-Венгрии… Россия и Франция вместе либо победят, либо проиграют… России следует стремиться к выполнению своих обязательств, вплоть до наступления через пятнадцать дней после начала мобилизации»
[60]. И наконец, высказывалось предположение, что русские генералы не просчитали опасности, которыми грозила замена оборонительной, хотя и эгоистичной, войны наступательными действиями, но в этом отношении от французов и немцев они отличались только медлительностью с принятием решения пойти на риск.
В 1906–1914 годах Российская империя раздражала Францию своей уклончивостью и медлительностью. Точно такие же чувства испытывала Германия в отношении своей союзницы Австрии. Две последние воевали в 1866 году. Австро-прусская война закончилась тем, что Германия заняла лидирующее положение в Центральной Европе, однако к 1882 году разногласий у них уже не было. Военное сотрудничество союзнический договор тем не менее не предусматривал. Канцлер Германии Бисмарк помнил о многочисленных внутренних и внешних проблемах Австрии, среди которых была давняя вражда с Османской империей, лишь недавно улаженная ссора с Италией по поводу потери Венеции и растущие претензии Сербии и Румынии на земли Габсбургов. При разработке стратегических планов между Генеральными штабами Австрии и Германии проводились неофициальные консультации. Австрия знала, что в случае войны на два фронта Германия будет вести оборонительные бои против Франции и постарается развить успех на востоке. Германия рассчитывала на то, что Австрия начнет наступление в принадлежащей Российской империи части Польши. Этим дело и ограничивалось. В австрийском Генеральном штабе Шлифена считали скрытным и надменным
[61]. После того как он вышел в отставку, переговоры стали более продуктивными.
Новый начальник немецкого Генерального штаба Мольтке-младший точно знал, что нужно делать. План Шлифена пока был отложен, но для его реализации требовалось максимально быстро развернуть значительную группировку австрийских войск в Польше. Его коллега, начальник австрийского Генерального штаба Конрад фон Гетцендорф, был встревожен угрозой войны не только с Россией, но и с покровительствуемой ею Сербией. Италия и Румыния не могли считаться надежными союзниками. Гетцендорф просчитывал варианты, неблагоприятные для Австрии, причем их пусковым механизмом могло стать любое событие или случайность. Худшим из возможных вариантов была война Австро-Венгрии против Сербии, в которую вмешается Россия после того, как основная часть армии будет развернута к югу от Дуная, а не на севере Польши. Фон Гетцендорф предложил в случае начала военных действий разделить армию на три группы: «минимальную балканскую» из 10 дивизий, которая должна противостоять Сербии, «эшелон А» из 30 дивизий для развертывания на Польском фронте и «эшелон Б» из 12 дивизий в качестве мобильного подкрепления на том направлении, где это потребуется.
Мрльтке считал, что этого недостаточно. 21 января 1909 года он направил начальнику австрийского Генерального штаба письмо с призывом оказать Германии большую поддержку. Мольтке писал, что опасения австрийцев в ненадежности Италии и Румынии не имеют под собой оснований, и заверял коллегу: война на западе будет завершена раньше, чем Россия сможет провести полную мобилизацию. Германия к тому времени перебросит значительные силы на восток. При этом точный график он не сообщал. Гетцендорф сделал выводы, что Австрии придется вести войну на два фронта. 26 января он предупредил Мольтке, чтобы Германия не рассчитывала на переброску «минимальной балканской группы» в Польшу раньше чем через 50 дней после начала мобилизации. Сможет ли Германия, в свою очередь, гарантировать поддержку Австрии в течение 40 дней? Если нет, они будут придерживаться оборонительной тактики в Польше и предпримут решительное наступление на Сербию. Надо заметить, что главной целью Конрада фон Гетцендорфа была именно Сербия — ее он мечтал сокрушить. Подобно многим австрийцам немецкого происхождения, этот генерал недолюбливал маленькое славянское королевство и потому, что оно не признавало неофициальную доминирующую роль Австрии на Балканах, и потому, что Сербия как магнит притягивала всех недовольных из империи Габсбургов. Победить Сербию значило разрешить все трудности, которые испытывала Австро-Венгрия со своими славянскими меньшинствами. Ну почти все…
