Сербская кампания, 1915 г.
Более того, ему удалось заручиться парламентской поддержкой радикал-социалистов, любимец которых генерал Морис Саррайль командовал армией в Салониках. Уход из Салоников оставил бы Саррайля не у дел, а новое назначение выглядело маловероятным — Жоффр его не только презирал, но и опасался. Бриан повторил свои исходные аргументы в пользу экспедиции: она будет способствовать нейтралитету Греции и Румынии, создаст угрозу австрийскому флангу на Балканах, и сия угроза может быть усилена, когда позволят обстоятельства. В дополнение к этим доводам он заявил, что сербская армия не уничтожена и после переформирования ее можно задействовать на Балканском фронте — так впоследствии и произошло. Чтобы польстить Жоффру, Бриан назначил его главнокомандующим всеми французскими войсками, а не только частями в метрополии, а радикал-социалистам указал, что теперь Жоффр должен поддерживать Саррайля, поскольку тот стал его подчиненным. С 1 по 6 декабря французские и британские политики и военачальники — в Кале, штаб-квартире в Шантийи и в Лондоне — никак не могли прийти к единому мнению относительно операции в Салониках. Британцам почти удалось настоять на своем, но в конечном счете их убедили оставить там войска — решающую роль сыграли опасения, что правительство Бриана падет, а также настоятельная просьба русских не ослаблять восточный театр военных действий
[420].
Результат получился неоднозначным как с политической, так и с военной точки зрения. Британцы и французы, чья поддержка греков в борьбе за свободу помогла стране в 1832 году добиться независимости от Турции и которые выступали за суверенитет Греции во время всех последующих международных кризисов, теперь повели себя так, словно этот самый суверенитет является второстепенным по отношению к их интересам. Они уже реквизировали у Греции Лемнос, самый большой остров на севере Эгейского моря, под свою базу для операции в Дарданеллах. Высадка в Салониках, втором по величине городе королевства, была проведена без разрешения греческих властей. После того как британцы и французы решили остаться в Греции, союзники стали превращать свою базу в Салониках в экстерриториальное военное поселение. Король Константин пытался протестовать: «Вы не можете обращаться со мной как с племенным вождем!»
[421] — но союзники на это не отреагировали. Греческая армия номинально размещалась по периметру базы. Внутри на площади 320 квадратных километров французы разместили три дивизии, а британцы — пять. Там же находились склады — огромные запасы продовольствия и амуниции. Стратегически присутствие союзников никак не влияло на болгар или немцев, которые держали на границе небольшие соединения. База в Салониках также не отвлекла силы от Западного фронта, никак не помогала русским и не угрожала туркам, но расквартированные здесь дивизии страдали от малярии, распространенной на севере Греции: на десять смертей от этого заболевания приходилась всего одна от вражеской пули. Избавлением мог стать только уход отсюда. Немецкие военные корреспонденты в 1915 году презрительно называли Салоники самым большим в мире лагерем для интернированных. На самом деле все было еще хуже. По мере того как численность войск росла, а малярия продолжала свирепствовать, база превратилась в громадный военный госпиталь, где болезнь выводила из строя целые подразделения
[422].
Таким образом, 1915 год не принес решающего успеха никому. На внешних театрах военных действий перевеса добились союзники. Немецкие колонии были захвачены, расквартированные там войска разбиты, эскадры уничтожены. Турция — союзница Германии — одержала внушительную, но локальную победу на Галлиполи, а ее попытки отвлечь значительные силы противника в британском Египте или на русском Кавказе закончились неудачей, и сама она столкнулась с угрозой прорыва англичан к своим арабским владениям в Месопотамии. В Южной Европе Сербия была разгромлена, а Болгария вступила в войну на стороне Центральных держав, но Грецию использовали в качестве англо-французской базы, а Италию убедили открыть фронт против Австрии. На двух главных фронтах, Западном и Восточном, успех, по всей видимости, сопутствовал Центральным державам. Во Франции немцы отбили все попытки французов и британцев прорваться через линию траншей и нанесли им большой урон. На Восточном фронте они одержали блистательную победу на участке Горлице-Тарнув и отбросили царскую армию далеко назад, в некоторых секторах даже за старую российскую границу. Польша и Балтика находились в их руках, а угроза вторжения русских в Австро-Венгрию через Карпаты была устранена — вероятно, навсегда. С другой стороны, русская армия осталась сильной, французская сохранила свой боевой дух, а британская превращалась из второстепенных экспедиционных сил в важный инструмент наступательных операций на континенте. За 17 месяцев, прошедших с начала войны, немцам удалось оправиться после краха своего плана быстрой победы на двух фронтах, спасти более слабого австрийского союзника от разгрома, приобрести партнеров на Балканах и Ближнем Востоке, а также занять стратегические позиции в центре континента, где была развита промышленность и имелись запасы сырья — от Эны на западе до Дрины, Припяти и Днестра на востоке. И тем не менее разгромить своих главных врагов, ослабить возможности франко-британской и русской армий для возобновления наступательных операций или прорвать морскую блокаду, которая продолжала укрепляться по периметру сухопутного театра военных действий, Германия не смогла. Все противоборствующие стороны понимали, что от наступающего 1916-го следует ждать кризиса — на земле (на востоке и на западе) и на море. Это будет год великих сражений между армиями и флотами.
Глава восьмая.
Год великих сражений
Война на море
Если европейские сухопутные армии оказались не готовы к войне 1914 года, то с великими флотами ситуация была другой. Техническое оснащение армий, как показали первые боевые действия, позволяло им решать легко предсказуемые задачи, в частности преодолевать сопротивление гарнизонов современных крепостей, перебрасывать огромные массы людей из тыла на фронт, а также создавать непреодолимый шквал ружейного и артиллерийского огня при столкновении этих масс друг с другом. Справиться с непредвиденными и более важными проблемами они не могли. Как защитить солдат от этого шквального огня? Как перемещать их под этой защитой на поле боя? Как вообще перемещать их от конечной железнодорожной станции? Неужели только пешком? А как наладить быструю и надежную связь между штабом и подразделениями, между разными подразделениями, между пехотой и артиллерией, между наземными войсками и авиацией? Правда, последняя в составе вооруженных сил появилась почти случайно.
Неудачи генералов в 1914 году в значительной степени были обусловлены ошибками при подготовке к войне. У них хватило здравого смысла, чтобы приспособить для своих нужд уже имеющиеся достижения технологического прогресса, например разветвленную сеть европейских железных дорог, однако предугадать значение и потенциал новых технологий, таких как двигатель внутреннего сгорания и беспроволочный телеграф, как тогда называли радио, оказавшихся решающими, армейские военачальники не смогли. Не предугадали они и проблемы, для решения которых потребуются эти новые технологии. Адмиралам, руководившим флотами в 1914-м, такие обвинения предъявить нельзя. Им достало мудрости понять значение имеющихся инноваций и применить их в своем деле. Традиционно у адмиралов сложилась репутация твердолобых упрямцев, если не сказать старых ослов, не способных видеть дальше фальшборта своего судна и не склонных ничего менять. Распространено мнение, что адмиралы XIX века сопротивлялись переходу от паруса к пару так же яростно, как сухопутные генералы отмене красных мундиров. Это не так. Когда адмиралы военно-морских сил Великобритании убедились, что эра парусов закончилась, они продемонстрировали безжалостность и полное отсутствие сантиментов в отношении красивых пирамид из холста. От парусного флота отказались почти мгновенно после Крымской войны, во время которой канонерки с паровыми двигателями в щепки разносили деревянные борта парусников. Первый цельнометаллический броненосец с паровым двигателем, «Уорриор», построенный в 1861 году, был не экспериментальным, а революционным судном — в кораблестроении одним прыжком было преодолено несколько промежуточных этапов
[423]. Знаменитый английский государственный деятель Генри Палмерстон, увидев его стоящим на якоре на рейде Портсмута среди старых военных кораблей, назвал броненосец удавом среди кроликов и выразил уверенность, что адмиралы, спускавшие «Уорриор» на воду, скоро получат новых «удавов» — как только сочтут, что старые суда перешли в категорию «кроликов». С 1860 по 1914 год конструкция военных кораблей менялась с невероятной скоростью — от бортовых орудий к центральной батарее, а затем к орудийным башням, от круговой «цитадели» к «броневой палубе», от кованого железа к закаленной и комбинированной броне, от поршневого двигателя к турбинному, от угля к нефти.
