Эти изменения происходили все быстрее и быстрее, по мере того как адмиралы осознавали значение новых технологий, создаваемых гражданской промышленностью, и накапливали данные о столкновении их со старыми во время морских сражений в далеких от европейских водах: в Испано-американской войне 1898 года и Русско-японской 1904-го. В 1896 году военно-морской флот Великобритании, по-прежнему сильнейший в мире, начал получать линейные корабли водоизмещением 13.000 тонн, вооруженные четырьмя 305-миллиметровыми орудиями и способные развивать скорость до 18 узлов (больше 30 километров в час!), которую обеспечивали паровые машины, работающие на угле. К 1913 году самые современные линкоры класса «Куин Элизабет» имели водоизмещение 26.000 тонн, восемь 380-миллиметровых орудий и турбинную силовую установку на нефтяном топливе, позволявшую идти на скорости до 25 узлов
[424]. Главным промежуточным звеном между этими двумя классами был спущенный на воду в 1906-м «Дредноут», название которого распространилось на целый класс кораблей с большими пушками, поскольку они лишились всех вспомогательных орудий малого калибра и их вооружение состояло только из орудий главного калибра, предназначенных для борьбы с кораблями противника. Эти суда оснащались оружейными погребами и турбинными силовыми установками. «Дредноут», детище адмирала сэра Джона Фишера, был таким же революционным, как «Уорриор», а решение о его постройке — смелым шагом, потому что, подобно «Уорриору», этот корабль делал все остальные, стоявшие на вооружении, устаревшими, включая суда Королевского военно-морского флота Великобритании. Только такая богатая страна, с такой эффективной налоговой системой и так решительно настроенная поддерживать свое превосходство на море, как Британия, могла пойти на подобный риск, и только такой восприимчивый к техническим новшествам флот, как британский, мог испытывать в этом потребность. Впрочем, стремление к модернизации было характерно не только для англичан. Идею «корабля с большими пушками» первыми выдвинули итальянские судостроители, всегда считавшиеся мастерами своего дела, однако они не стали утруждать себя претворением сей идеи в жизнь. Появление «Дредноута», а в скором времени и других кораблей этого класса, а также усовершенствованных моделей заставило все ведущие флоты мира — французский, итальянский, австрийский, русский, американский, японский и немецкий — последовать примеру британского. С 1906 по 1914 год со стапелей по всему миру сходило все больше дредноутов, и на них поднимались флаги всех крупных стран, многие из которых раньше и не мечтали о морском могуществе. Турция разместила заказ на дредноуты в Британии, а в Латинской Америке развернулась военно-морская гонка между Аргентиной, Бразилией и Чили, у которых не было собственных ресурсов для постройки крупных военных кораблей и которые распределили заказы между верфями США и Великобритании. В те годы дредноут стал символом международного статуса независимо от того, служил ли он объективным национальным интересам.
Конкуренция, а она была очень острой между американскими и британскими верфями, действовавшими на свободном рынке и при любой возможности продававшими свою продукцию за границу, обеспечивала самое высокое качество разработки и использование всех новейших достижений. Корабли, строившиеся в Великобритании в 1914 году по заказам других государств — «Альмиранте Латорре» для Чили, «Решеди» для Турции и «Рио-де-Жанейро» для Бразилии, — принадлежали к классу самых современных судов. В августе 1914-го Адмиралтейство без колебаний выкупило все три линкора, и они вошли в состав Королевского ВМС вместе с «Канадой», «Эрин» и «Эджинкортом». Двенадцать 380-миллиметровых орудий делали вооружение последнего самым мощным в Европе. Немецкие дредноуты были защищены лучше британских — броня толще, а внутреннее пространство более искусно разделено на небольшие водонепроницаемые отсеки, что уменьшало опасность затопления, но оснащены орудиями меньшего калибра. В новейших американских дредноутах «Оклахома» и «Невада» — Соединенные Штаты в то время сохраняли нейтралитет — удалось достигнуть оптимального баланса между скоростью, огневой мощью и защитой, а британский «Куин Элизабет» представлял собой новое поколение линейных кораблей, более быстрых, лучше вооруженных и защищенных.
Незначительные различия в конструкции дредноутов могли оказаться существенными в бою, а иногда и жизненно важными — трещина в броне грозила гибелью. Современное морское сражение безжалостно. Стальные корабли, в отличие от деревянных, невозможно ремонтировать во время боя (имеются в виду незначительные повреждения), а огромные запасы взрывчатых веществ в оружейных погребах создают угрозу уничтожения при попадании снарядов в глубину корпуса. Все дредноуты имели две удивительные особенности: они были похожи как близнецы и использовали самые современные достижения науки и техники. Адмиралы поддерживали судостроителей в стремлении оснастить корабли новейшим оборудованием, от дальномерной аппаратуры (здесь немецкая оптика обеспечила германскому Флоту открытого моря — основному военному флоту кайзеровских ВМС в ходе Первой мировой войны — явное преимущество) до механических вычислителей, использовавшихся для расчетов азимута и угла атаки для артиллерии
[425]. Армии в 1914 году нельзя было назвать эффективными организациями, обеспечивающими победу в сражении. Эскадры дредноутов оказались настолько эффективными, насколько это вообще позволяли доступные в то время технологии.
Если в техническом оснащении флотов и были недостатки, то относились они к системам связи
[426]. Морские волки с воодушевлением встретили новую науку беспроволочной телеграфии (радио), и ее внедрение существенно усилило их возможности связи как в стратегическом, так и в тактическом отношении. Радиосвязь позволяла управлять флотами на больших расстояниях и по направлению сигнала довольно точно определять местоположение вражеских кораблей, которые нарушали режим радиомолчания. Кроме того, радиосвязь произвела революцию в разведке и рекогносцировке, проводившейся малыми вспомогательными судами. До появления радио обмен информацией между разведывательными кораблями и между ними и основным флотом ограничивала высота мачт над горизонтом, а также видимость в этих границах — обычно не более 30 километров. После появления радиосвязи данные разведки могли передаваться на расстояние в несколько тысяч километров, а флагманы получили возможность напрямую и мгновенно связаться с самым маленьким кораблем, ведущим разведку, и наоборот. Именно радиосвязь позволила легкому крейсеру «Глазго», единственному избежавшему катастрофы при Коронеле, спасти от гибели опоздавший «Канопус», и именно радиосвязь помогла организовать длительное преследование эскадры адмирала Шпее, закончившееся разгромом немцев на Фолклендах.
Тем не менее в 1914 году морская беспроводная телеграфия имела один серьезный недостаток. Она не передавала голосовые сигналы — только азбуку Морзе. Следовательно, требовалось время для записи сообщения, передачи его в радиорубку, кодирования, отправки, декодирования на борту принимающего корабля, записи и доставки на капитанский мостик. Адмирал Джон Джиллико, командующий британским Гранд-Флитом, как во время Первой мировой войны называли флот в составе ВМФ Великобритании, действовавший вблизи территориальных вод королевства, оценивал это время так: «От десяти минут до четверти часа»
[427]. Такая задержка относительно «истинного времени» не имела особого значения при передаче и приеме стратегических сообщений, однако была критична во время морского сражения, когда плотному строю кораблей надлежало одновременно выполнять маневр по команде адмирала. Другими словами, радиосвязь считалась неэффективным тактическим средством передачи сигналов — она по-прежнему осуществлялась при помощи флагов, как при Нельсоне. Адмирал, желающий развернуть боевой порядок в сторону противника или, наоборот, от него, командовал флаг-офицеру — состоящему при флагмане адъютанту — «составить» соответствующий флажный сигнал, который сигнальный старшина на мостике каждого корабля эскадры должен был увидеть невооруженным глазом или в подзорную трубу и передать капитану. Процедура требовала подъема флагов, иногда дублируемого ближайшим кораблем боевого порядка, спереди или сзади, а затем подъема «исполнительного» флага как команды выполнить указанный маневр. Система отлично работала во время Трафальгарской битвы, когда скорость приближения британского флота к боевым порядкам французов и испанцев составляла 5 узлов, а расстояние между головным и замыкающим кораблем строя не превышало 3 километра. Флоты дредноутов, маневрирующие на скорости 20 узлов и составляющие боевой порядок, растянувшийся на 10 километров, с большим трудом управлялись флажными сигналами — сигнальщикам нужно было разглядеть крошечные разноцветные прямоугольники флагов сквозь дым от труб и выстрелов на расстоянии километра и больше.
