Но я нашла решение — закинула на Дилана ногу так, чтобы она касалась Алана. От этого моя душа успокоилась, и я, умиротворённо вздохнув, уснула.
Не могу точно сказать, что мне снилось, хотя, думается, это только к лучшему. Но проснулась с чувством всепоглощающего ужаса. Едва подавила неосознанный вскрик. Тут же распахнула глаза, пытаясь понять, где я, и кто находится рядом. Комнату окутывал полумрак.
— Адриана? Что случилось? — раздался преисполненный тревоги голос Дилана.
С облегчением поняла, что я у себя дома, в своей спальне, а рядом Дилан и… А где остальные?!
Глаза привыкли к полумраку и я, с беспокойством оглядевшись, поняла, что в комнате лишь мы вдвоём.
— А где Алан и Тайлер? — осипшим голосом спросила с тревогой.
— Всё хорошо. Мы не знали, сколько времени вы… ты проспишь, поэтому по очереди оставались рядом. Сначала мы с Тайлером пошли готовить ужин, Алан был с тобой. Потом они с Тайлером отправились во двор, тренироваться. А я остался здесь. Позвать их? — спохватился он под конец своей успокаивающей речи, намереваясь вскочить с кровати.
— Нет, сейчас полежу немного, и выйду, — качнула головой я, вновь устраиваясь на подушках.
Бросила взгляд на окно, пытаясь понять, сколько проспала, что уже так темно. Ведь ложилась на рассвете. Неужели проспала весь день?
Но разгадка оказалась проста — солнечный свет не пропускали плотно задёрнутые шторы. Если приглядеться, можно заметить тоненькие лучи, просачивавшиеся в комнату.
Повернулась к Дилану, полусидевшему рядом, опёршись спиной на спинку кровати и не сводившему с меня внимательный взгляд. И хоть толком не могла разглядеть выражение его лица, чувствовала, что морально ему плохо. Просто он старался этого не показывать, чтобы не расстроить меня. Захотелось его утешить и, чего скрывать, почувствовать его поддержку в ответ.
Я приподнялась и подползла ближе, устроилась рядом, обвивая руками его талию, положила голову на грудь, чувствуя, как громко и часто бьётся его сердце. Он будто закаменел. На нём были только пижамные штаны, и сейчас я щекой касалась его обнажённой груди.
— Дилан, обними меня, — тихо сказала я.
На мою спину осторожно скользнула его тёплая рука. Неуверенно погладил, испуганно замер, казалось, даже позабыв, как дышать.
— Сильно испугался тогда, да? — сочувственно спросила я.
— Безумно, — выдохнул он.
— Он больше не сможет тебе навредить, теперь всё будет хорошо. Ты станешь свободным, поступишь в университет, сможешь начать новую жизнь, в которой будешь волен поступать так, как хочешь … — я начала рисовать красочные перспективы его возможного будущего.
Но почувствовала, как от этого он только напрягся. Неосознанно прижал меня к себе ещё крепче.
— Я не за себя испугался. Вернее, да, вначале за себя, отрицать не стану. Но когда понял, что теперь ты в опасности, вот тогда и накатил ужас. А о том, что испытывал, пока находился запертым на кухне, ощущая все твои эмоции, и говорить не стоит, — сглотнув, ответил он, и я почувствовала, как дрожь прошла по его телу.
— Знал бы ты, как я хочу забыть эти воспоминания и эмоции, — в свою очередь честно призналась я, передёрнувшись.
В ответ Дилан обнял меня и второй рукой, прижимая к себе крепко, но бережно. Скорее угадала, чем ощутила его практический невесомый поцелуй куда-то в макушку.
Меня вновь затопило волной какой-то щемящей нежности. И возникла бесшабашная, крайне неразумная мысль, за которую я цепко ухватилась, боясь, что передумаю.
Подняла голову, поймала его чуть настороженный взгляд. Чуть улыбнулась, встретив такую же ответную улыбку, от которой его глаза будто засветились изнутри.
— Предлагаю стереть эти воспоминания и эмоции, заменив их совершенно новыми, — шепнула я, и первая коснулась его губ.
Глава 10
Как и в прошлый раз, он с готовностью ответил, хотя в поцелуе и чувствовалась несмелость. Тем не менее, было что-то такое в нём, что заставляло повторить это нехитрое действие.
Не размыкая губ, провела ладонью по его гладкой груди, едва коснулась соска, вызвав судорожный вдох, задержала на плоском животе, почти касаясь пояса штанов.
Чуть отстранилась, взглянула ему прямо в глаза. Увидела в них восхищение и неверие, густо перемешанное с возбуждением. Не отводя от него взгляда, стянула с себя пижамную майку. Вновь потянулась к парню, поймала его нижнюю губу, чуть прикусила, с удовлетворением услышав его тихий стон. Вновь отстранилась.
Дилан смотрел на меня уже с безумной надеждой, его щёки раскраснелись, глаза лихорадочно блестели от возбуждения, он то и дело облизывал нижнюю губу, дыша тяжело и часто. Штаны в нужном месте оттопыривались, красноречиво указывая на то, насколько парень рад происходящему.
Да и, чего скрывать, я сама чувствовала предвкушение, внутри всё бурлило от осознания того, что сейчас произойдёт. И хоть раньше не воспринимала Дилана в роли своего любовника, сейчас мне было не до этичных принципов. Полностью сформировавшийся взрослый парень с красивым телом, точёными чертами лица, с лихорадочно блестящими от возбуждения глазами насыщенного серого цвета. И он лежит в моей постели, жаждавший того же, что и я.
Мне это нужно, он этого хочет — так в чём проблема? Возможно, именно его робкой неопытности, смешанной с несмелой нежностью мне как раз и не хватало, чтобы стереть негатив полностью. К демонам всё, живём лишь раз!
Казалось, парень до конца не верил в происходящее. С надеждой коснулся своих штанов, будто спрашивая взглядом, на самом ли деле это всё и опасаясь, что я вот-вот передумаю, оттолкну его. Едва заметно кивнула, вновь приникая к нему в поцелуе, удивляясь той бездне нежности и осторожности, которую он мне дарил пока одними лишь губами.
Стащила с себя пижамные шорты, под которыми не было белья, и прижалась всем телом к парню, вновь находя его губы, вызвав сиплый вздох, едва ли не переходящий в стон. Скользнула языком дальше, коснулась его серёжки, удивляясь тому, какие чувственные ласки может дарить какой-то кусочек металла.
Дилан осторожно принялся поглаживать мою спину, волосы, чуть дрожащими руками, стараясь прижаться ко мне как можно сильнее, но чётко реагируя на мельчайшее движение, тут же немного отстраняясь и замирая, будто ожидая возмущений с моей стороны.
Тем не менее, в этот миг чётко понимала, что, если кто-то нас прервёт или же Дилан хоть что-то скажет, я остановлюсь, и между нами точно ничего и никогда больше не будет.
Но он и сам боялся спугнуть меня, разрушить момент. Это остро чувствовалось в каждом его неуверенном прикосновении, в каждом взгляде, брошенном на меня, полном какого-то внутреннего трепета и безграничной нежности.
И я полностью отдалась чувствам, купаясь в его восхищении, наслаждаясь его робостью, которая не мешала ему касаться губами не только моих губ, но и спускаться ниже, цепко следя за моей реакцией и не заходя за черту дозволенного. Не знаю, помогала ему в этом его интуиция или эмпатия, да и, честно говоря, было плевать на это. Я получала удовольствие.
